Свет далеких звезд

ЧИСТАЯ, КАК СВЕЖИЙ ШВЕДСКИЙ СНЕГ.
ГАЛИНА БОРИСОВА.
ИНГРИД БЕРГМАН БЫЛА ПЕРВОЙ ГОЛЛИВУДСКОЙ ЗВЕЗДОЙ, ОБХОДИВШЕЙСЯ
БЕЗ ГРИМА И НОРКОВОЙ ШУБЫ.
Знаменитый голливудский продюсер Селзник давал прием в честь
молоденькой шведской актрисы Ингрид Бергман. А киношный бомонд в
баре обсуждал его новое приобретение - "большую шведскую корову"
(здесь и далее цитаты из книги И. Бергман и А. Берджес "Моя
жизнь"). Что будет делать здесь эта шведка? Кого она может играть
с ее-то габаритами?
Ингрид, не предполагая, какие разговоры вызвало ее появление,
чувствовала себя совершенно счастливой. И мечтать не могла, что
когда-нибудь вот так, живьем, увидит тех, кого видела только в
кино: Кларк Гейбл, Гери Купер, Кери Грант...
А между тем, наступало ее время. С 1941 по 1945 год она
снимется в 11 фильмах, получит два "Оскара" и, вопреки всему,
станет "первой леди Голливуда, лучезарной Ингрид". Тот же Кери
Грант (секс-символ, как сказали бы о нем сегодня) позже заметит,
что следовало бы учредить специальную премию для И. Бергман,
независимо от того, снимается она или нет.
Она вызывала восхищение даже у своих коллег-актрис. "Это чудо,
- говорила о ней Лив Ульман, - свежий ветер... В ней столько
радости, веселья и постоянная готовность к празднику..." Ингрид
принадлежит к тем женщинам, кого мужчины не боятся, потому что от
нее исходит тепло, - утверждала Голди Хон.
Несмотря на то, что ее параметры совершенно не соответствовали
голливудским стандартам, она обладала особой грацией. А над своим
ростом и сама всегда подтрунивала, придумав, как сниматься, чтобы
не было видно, что она выше своих партнеров-мужчин. И когда они
подходили к ней в кадре, она садилась или наклоняла к ним голову.
В доме Селзника, куда она приехала, ее встретила его жена
Айрин и очень удивилась, узнав, что весь багаж Ингрид помещается
в одном чемодане. Где же туалеты? Странная шведка объяснила, что
приехала работать, а для воскресений захватила купальник и пару
брюк. Гримом же вообще не пользуется...
Встреча с Селзником была не менее неожиданной. Увидев ее, он
воскликнул: "Господи, снимите же туфли". "Это не поможет", -
ответила актриса,- я ношу обувь без каблуков". Селзник был
обескуражен. Потом объявил, что надо взять более звучный
псевдоним, что-то сделать с густыми бровями, да и с зубами
тоже... И тут молодая актриса проявила вдруг неожиданную
твердость и заявила, что в таком случае предпочитает вообще не
сниматься и следующим поездом возвращается домой. А ведь ей было
всего 23 года. Она была спокойна, лучезарна и тверда. И тут
Селзника осенило: "Ты будешь первой естественной актрисой. И
добавил, обращаясь к гримерам: "Ни один волос на ее голове нельзя
трогать!".
Ингрид отстояла себя. Впервые на экранах Голливуда появилась
актриса, поразившая всех такой искренностью и естественностью.
Чистая, бесхитростная, с нежным румянцем и редкостным
простодушием.
Когда ей исполнился 21 год, будущий муж прислал ей в подарок
горжетку из чернобурой лисы. В те годы модно было носить их,
обернув вокруг шеи. Бросившись к телефону, чтобы поблагодарить
любимого, Ингрид поскользнулась и растянула ногу. Боль была
ужасной. Но и в больницу она захватила с собой этот мех и очень
удивила вошедшего в палату врача - дама в постели в ночной
рубашке с пушистой горжеткой на шее. Это была первая роскошная
вещь в ее жизни. Потом она относилась к одежде вполне равнодушно:
свитер, брюки, мужская рубашка и купальник казались ей вполне
достаточным гардеробом.
Селзник был поражен, узнав, что у нее нет норковой шубы,
обязательного атрибута голливудского бомонда. Он заставил ее
купить манто, хотя ей казалось, что калифорнийский климат этого
вовсе не требует. Вскоре манто было продано. Через 10 лет тот же
вопрос задал ей великий режиссер Роберт Росселини и на Рождество
подарил Ингрид норковую шубу. Эту шубу она носила - прежде всего
потому, что ее подарил человек, которого она очень любила. "Эта
шуба жива у меня до сих пор, - писала она в своей книжке, -
главное, я сумела использовать ее по назначению. Подшила под
плащ. Получился теплый прекрасный плащ на норковом меху. Может
быть, моим дочерям когда-нибудь он понравится".
В 1941 г в Америке возник культ Ингрид Бергман. Пресса ее
превозносила. "Чистая, как свежий шведский снег, наивная, как
сельская девушка в день первого причастия, не имея ни малейшего
представления о том, как этого добиваются, эта 24-летняя
стокгольмская матрона стала уникальным явлением Голливуда".
Работа давала ей счастье. Она любила тех, с кем снималась
вместе.
С Гари Купером они были партнерами по фильму "По ком звонит
колокол". Потом она писала: "На съемочной площадке я ликовала.
Какое чудо! Я работаю с Гари Купером... Плохо только, что мое
радостное состояние заметно на экране. Видимо, я была слишком
счастлива, чтобы правдиво сыграть трагический образ Марии".
Люди, с которыми она работала, чаще всего становились друзьями
на всю жизнь. Ее легкость, естественность, солнечность пленяли.
Она притягивала к себе людей. Дружила с Хемингуэем, Ремарком,
Хичкоком, Грегори Пеком...
Трижды была замужем. Второй муж - Роберто Росселини стал ее
великой любовью, изменившей всю жизнь. Она влюбилась в него
заочно, посмотрев фильм "Рим - открытый город". Мощь,
неожиданность его таланта перевернули ее представление о
кинематографе. Она впервые прочла его имя на афише, и ей страстно
захотелось увидеть этого человека. Ингрид послала ему
восторженное письмо и предложила свое сотрудничество...
В конце концов они решили встретиться, чтобы обговорить
возможность совместной работы. Первая встреча состоялась в
Париже, куда она приехала вместе с мужем. Они долго говорили, и
ей сразу стало ясно, что она безумно влюблена, а он сразу сказал
те самые слова, которые всегда ждет женщина: "Пойдем со мной".
Голливудская звезда, обожаемая всеми "лучезарная Ингрид"
бросила мужа, дочь и уехала в Италию, чтобы сниматься у итальянца
Росселини. Самое страшное, что она просила у мужа развода, ради
"какого-то итальянца". Этого ей простить не могли. Пресса
набросилась на нее с той же страстью, с какой еще вчера ее
обожествляла. За 4 месяца она потеряла статус "первой леди
Голливуда" и стала символом безнравственности и порока. Она
глубоко страдала, плакала. Муж и Роберто бились за нее, "как два
чудовища".
Но были и прекрасные дивные часы счастья. "Несмотря на то, что
меня постоянно мучила моя пуританская совесть, с ним я обрела тот
мир, что был для меня лучшим из всех возможных... Я испытывала
столь бесконечное счастье, сколь и глубокие мученья"...-
вспоминала потом актриса.
Когда выяснилось, что она ждет ребенка, травля, обвинения в
безнравственности стали непереносимы. Поддерживали друзья.
Позвонил Хемингуэй и сказал: "В чем дело? Америка просто сошла
с ума. Скандал из-за ребенка. Смех! Надеюсь, у тебя будут
близнецы. Я стану их крестным отцом и обещаю понести их в собор
Святого Петра по одному на каждой руке. Ну а теперь, что я могу
для тебя сделать?" Ингрид попросила написать об этом в газетах.
Она надеялась, что его авторитет поможет. И вот в одной из газет
под фотографией писателя появились его слова: "Что за бред? Она
собирается родить ребенка.
Ну и что? Женщины всегда рожают детей. Я счастлив и горд за
нее.
Она любит Росселини. Он любит ее, и они хотели ребенка. Мы
должны радоваться вместе с ней, а не осуждать ее".
Она родила сына, которого назвали Роберто, как отца, а потом
двух дочерей-близнецов, Ингрид и Изабеллу. Изабелла стала
известной голливудской актрисой и моделью. Несколько лет была
лицом фирмы "Ланком", и мы видели ее портреты в витринах
фирменных магазинов.
Ингрид снялась в нескольких фильмах Росселини. Но сочетание
его (точнее, итальянского неореализма) стилистики и голливудской
кинозвезды не было плодотворным. Фильмы не имели успеха. Ей очень
хотелось сниматься у других итальянских режиссеров. Лучшие из них
делали ей предложения. Но Росселини был очень ревнив и сниматься
у других просто запрещал. Даже после развода. Они прожили вместе
семь с половиной лет. Но эти годы не были легкими.
Когда Ингрид узнала, что муж оставляет ее, она испытала
облегчение. Она никого не обидела, не оскорбила, и она была
свободна.
Оставшись одна, со всеми своими четырьмя детьми, Ингрид опять
кинулась в работу. И снова ее ждал огромный сценический успех и
возвращение в кино.
Ее третьим мужем был крупный европейский театральный продюсер
Ларс Шмидт. Она умела любить. Она умела дружить. С Росселини и
Ларсом она до конца дней поддерживала дружеские отношения. Когда
ее старшая дочь рожала в Америке своего первого ребенка, у ее
постели были мать и два отчима - Роберто и Ларс. А когда Ларс
женился на другой женщине, то первый человек, которому он
позвонил, чтобы сообщить, что стал отцом, была Ингрид Бергман...
В 1960 году на съемках фильма "Любите ли вы Брамса?" Ингрид
работала с двумя блистательными актерами - Ивом Монтаном и Энтони
Перкинсом. Она по-прежнему была застенчива и часто краснела. По
роли она должна была целоваться с Перкинсом.
"Однажды, - вспоминает Бергман, - я пригласила его в
артистическую уборную и попросила: "Ради бога, поцелуйте меня. Он
сделал это дважды, а потом улыбнулся и спросил: "А для чего это?"
Я ответила: "Нам это придется делать позднее в фильме, а я вас не
знаю. Поэтому ужасно стесняюсь и краснею. Будет гораздо лучше,
если первую репетицию мы проведем здесь. Тогда я не буду с ужасом
ждать момента, когда мне придется это делать в присутствии всей
съемочной группы...".
Всю жизнь она мечтала сыграть роль Жанны Д&Арк. Это была
Мечта.
В 1946 году она сыграла ее на сцене, потом в кино. Успех был
колоссальный. Хемингуэй назвал ее "величайшей актрисой в мире".
Ремарк сказал, что, увидев Жанну на экране, никогда не сможет
"прогнать из своего воображения ее лицо". Сам режиссер фильма
Виктор Флеминг был безнадежно влюблен в нее. А великий драматург
Бернард Шоу сокрушался, почему эта шведка не выбрала в качестве
драматургического материала его пьесу о Жанне?
Шоу пригласил ее в гости. Когда машина подъехала к воротам,
92- летний драматург, еще не впустив гостью, спросил:
- Почему вы не играли в моей пьесе?
- Здравствуйте, мистер Шоу. Могу я вначале войти?
- Конечно, вы можете войти. Мы пойдем пить чай. Так почему вы
не играли в моей пьесе?
- Я не играла в вашей пьесе, потому что она мне не нравится.
Шоу остановился. "Мне показалось, - вспоминала актриса, - он
обдумывал, не выставить ли меня за ворота. Я почувствовала, что
никто в мире не говорил мистеру Шоу, что ему не нравится его
"Святая Анна". Мы медленно продвигались к дверям, и я подумала.
"Он так взбешен, что мы никогда не попадем в дом, не говоря уж
о чаепитии". Но Шоу начал смеяться и смеялся даже за чаем. Потом
он сказал: "Никто в мире не осмелился бы сказать мне подобную
вещь. А вот вы, малышка из Голливуда... Кстати, как ваше имя? Мне
сказали, что вы великая актриса, не хотите играть мою "Жанну"...
Они долго сидели, говорили о Жанне, и когда пришло время
прощаться, Шоу спросил, приедет ли она с ним повидаться? Ингрид
ответила:
- С большим удовольствием. На следующей неделе прибывает мой
муж. Он посмотрел на меня своими маленькими искрящимися юмором и
задором глазками и сказал: "Меня нисколько не интересует встреча
с вашим мужем. Я хочу увидеться с вами".
Со своим однофамильцем шведским режиссером Ингмаром Бергманом
они виделись редко. Но взаимная симпатия установилась сразу.
Ингрид мечтала у него сняться. Однажды он позвонил, сказал, что
собирается снимать новый фильм - "Осеннюю сонату" о
взаимоотношениях матери и дочери. Он был деликатен и спросил, не
шокирует ли ее, что дочь будет играть Лив Ульман, которая не на
много моложе ее?
- Вовсе нет, - ответила она, - у меня дочь приблизительно
такого же возраста.
- Но фильм на шведском языке. (Ингрид уже много лет играла на
английском).
- Ну и прекрасно...
Режиссер встретил ее в аэропорту, и уже в машине она стала
высказывать свои замечания по сценарию. Он был шокирован. При
такой категоричности ему трудно будет с ней работать. Но вдруг
Ингрид сказала: "Мне нужно тебя предупредить прежде, чем мы
начнем работать, - я всегда сначала говорю, а потом думаю". Эта
ее искренность и открытость подкупили сразу. Они стали большими
друзьями.
Лив Ульман, снявшаяся у Бергмана уже в 12 фильмах, очень ждала
встречи с Ингрид. Ее жизнь тоже была непростой. Она перенесла
тяжелую драму, родив ребенка от Бергмана. Консервативная Швеция
отнеслась к этому враждебно, и Лив несколько лет не могла
крестить ребенка. Она была уверена, что с Ингрид они поймут друг
друга.
"Осенняя соната" - это фильм о любви как единственном смысле
жизни. Работа шла трудно, потому что Ингрид должна была все
понять, согласиться с автором и режиссером. Возникали бесконечные
споры. Но иначе она не могла. Она была несгибаема, когда боролась
за свою правоту. А результат был прекрасен. В ней жила неутомимая
страсть к игре. Это было как наркомания. Она получала радость от
своего исполнения. "Я считаю этот эпизод одним из лучших во всей
моей режиссерской жизни", - говорил потом Ингмар Бергман.
Критика называла фильм "первоклассным, безупречным,
достигающим совершенства. Власть игры, которая не дает перевести
дыхание". За этот фильм она и Лив Ульман удостоились приза
нью-йоркской критики и самой престижной итальянской премии
"Донателло".
Последние годы своей жизни Ингрид тяжело болела, но продолжала
работать в театре. Она умерла в конце лета 1982 года, ей было не
так уж много - 67 лет.




03-09-1998, Труд