Хрущева хоронили тихо
СЕРГЕЙ ТУРЧЕНКО.
ДА И В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ ТОВАРИЩИ ПО ПАРТИИ НЕ ПРОЯВЛЯЛИ ПО
ОТНОШЕНИЮ К НЕМУ ДАЖЕ ДРУЖЕСКОГО УЧАСТИЯ.
С полным тезкой Никиты Сергеевича Хрущева - его внуком мы
беседовали незадолго до очередной годовщины со дня смерти одного
из самых неоднозначных лидеров нашего государства. И первым
делом, конечно, вспомнили 11 сентября 1971 года.
- Никита Сергеевич, вам было в ту пору почти 12 лет. Что
вспоминается из того траурного для семьи дня?
- Честно говоря, мало. Помню, незадолго до этого деда увезли с
сердечным приступом в "кремлевку" на улице Грановского. Там он
вскоре и умер.
- Как проходили похороны?
- Похороны проходили при большом стечении нижних чинов
милиции. Прощаться в морг и на кладбище пропустили только
родственников и наиболее настырных иностранных журналистов.
- Неужели церемония прощания, пусть и с бывшим главой
государства, проходила в морге?
- Да, в морге ЦКБ. Там был небольшой траурный зал, который с
трудом вместил даже родственников.
- Кто же принимал решение о том, как отдать последние почести
бывшему главе государства и партии?
- Сразу же как дед умер, об этом было сообщено Брежневу и
Гришину. Они и приняли решение, что хоронить товарища по партии
следует только на Новодевичьем кладбище и только в семейном
кругу. Заниматься этим было поручено заместителю начальника
управления бытового и коммунального обслуживания населения Москвы
Курильчику. Он позвонил директору Новодевичьего кладбища
Аракчееву: "Можешь принять Хрущева?" - "Могу". - "У тебя трибуна
есть?". - "Есть". - "Убери. Прощание будет прямо у могилы.
Поставь туда стол, и никаких трибун".
Первоначально могилу вырыли в другом месте - там, где сейчас
похоронен Твардовский. Это у самой стены. Показали ее супруге
покойного Нине Петровне и моему отцу. Они попросили похоронить
Никиту Сергеевича в другом месте. Разрешили, но только в том же
ряду, правда, поближе к дороге.
- Кто присутствовал на похоронах?
- Из руководства Москвы только начальник управления бытового и
коммунального обслуживания населения и его заместитель. Накануне
похорон на кладбище приехал управделами ЦК КПСС Павлов. Осмотрел
место и уехал.
- А руководители партии, значит, не пожелали проститься со
своим бывшим лидером?
- Нет. Даже традиционного траурного митинга не было. Сказал
слово мой отец. Выступили Надежда Диманштейн - давняя подруга
Никиты Сергеевича по работе в Донбассе и Вадим Васильев - сын
репрессированного в годы сталинизма. Присутствовал Евгений
Евтушенко, но он ничего не сказал. Как мне случайно удалось
узнать от Елены Боннэр, Андрей Сахаров тихо пришел, ни к кому не
подходил, передал сзади белые гвоздики и ушел.
Поразительно и то, как на смерть бывшего главы советского
государства отреагировала пресса. В США "Нью-Йорк таймс"
опубликовала огромный репортаж на полторы полосы. А наши газеты
дали всего несколько строк: "Умер персональный пенсионер". Все.
- Остались ли после Никиты Сергеевича какие-либо записи,
которые сохранились и до сего времени?
- Мемуаров он лично не писал, но диктовал под запись все, что
хотел сказать потомкам. Недавно мы все эти материалы
систематизировали и издали нынешним летом, правда, мизерным
тиражом в 3000 экземпляров.
- Там есть какие-то неожиданные откровения, или по
сформировавшейся за десятилетия работы в ЦК привычке Никита
Сергеевич диктовал лишь то, что полезно для "дела партии"?
- Есть, конечно, кое-что, но в то время в любых мемуарах никто
не писал того, чего нельзя. Тем не менее, например, Никита
Сергеевич в своих воспоминаниях откровенно рассказал, что в
период карибского кризиса Фидель Кастро предлагал ему нанести
ядерный удар по Флориде. Этот кусок еще до выхода книги в свет
был опубликован в западной прессе, что вызвало большой шум за
рубежом. Кастро в своих интервью вынужден был оправдываться и
даже опровергать, но сейчас вроде бы согласился...
- А что оставил дед после себя в душе своего внука?
- Когда он умер, я был мальчишкой. Но помню многое. Особенно
из того времени, когда он стал персональным пенсионером. Часто
вспоминаю, например, как мы строили с ним на даче систему
гидропоники для выращивания овощей. Видимо, дед на пенсии
вспомнил свою рабочую молодость. Кстати, везде пишут, что он был
шахтером. Это не так. Он был слесарем при шахте. Правда,
случалось, спускался и в забой. Однажды попал под обвал. После
того случая у него в плече всю жизнь сидел осколок угольной
породы, который врачи так и не рискнули вытащить, а может быть,
дед не настаивал. Так вот, вооружившись слесарным инструментом,
он соорудил систему труб для гидропоники, ну а я ему помогал.
Кстати, урожай впоследствии получился небывалый. Помню, один
помидор-рекордсмен весил 750 граммов.
- Может быть, Никита Сергеевич на пенсии проверял и те
сельхозидеи, которые не успел реализовать в бытность главой
государства?
- Не знаю. Но действительно еще раньше он в Швеции или
Норвегии познакомился с гидропоникой, а внедрить ее у нас в
стране не успел. Может, на пенсии, как говорится, от скуки и
решил проверить эффективность этого метода.
- А вообще опыт Никиты Сергеевича никак не был востребован
после его отставки? Может быть, с ним хотя бы неофициально
советовались товарищи по партии?
- Я знаю, что ему всего один раз звонил Микоян. С какой целью
- неизвестно. Другие члены ЦК как будто вообще забыли о Хрущеве.
Зато рассказывают, что хотел с ним встретиться Никсон, когда был
в Москве с визитом. И даже якобы заезжал на квартиру, но деда там
не оказалось, ведь последние годы он в основном провел на даче.
- Не оставили на память потомкам ни одной вещи, которой
пользовался человек, с чьим именем связана целая эпоха в жизни
страны?
- Насколько мне известно, нет.
- А в чем все же причина отъезда вашего отца Сергея Никитовича
за рубеж, принятия им американского гражданства?
- Думаю, просто у граждан США есть какие-то льготы в виде
медицинской и другой помощи, которые ему необходимы перед
пенсией. Других причин я не знаю.
- А у вас какие планы на сей счет?
- Однозначно - оставаться здесь.
03-09-1999, Труд