Косит заяц траву

КАЛИНИНГРАДСКИЙ ФЕРМЕР ВОЗДЕЛЫВАЕТ ЗЕМЛЮ,
НЯНЧИТСЯ С ДЕТДОМОВСКИМИ ДЕТЬМИ И БОРЕТСЯ С ВРЕДИТЕЛЯМИ ВСЕХ
МАСТЕЙ.
Когда в Калининград приезжают иностранные делегации, их уже не
пытаются удивить Музеем янтаря или могилой Канта. "У нас, -
говорят, - есть уникальный фермер. По фамилии Заяц". - "Немец?" -
"Нет, представьте, русский!".
Много лет он ходил в море, ловил рыбу на крупных промышленных
судах.
Потом отрасль распалась. Вместе с перестройкой пришли
безработица и мода распродавать шикарные немецкие руины, которыми
богата бывшая Восточная Пруссия. Этот дом в отдаленном
Нестеровском районе ему почему-то полюбился. Купил развалюху без
окон и дверей у председателя колхоза "Озерки" за несколько тысяч
рублей.
Поначалу думал отремонтировать пару комнат и приезжать с
семьей, с друзьями на выходные. Но потом стали раздавать землю.
Решил взять, хотя и не понимал, что такое "гектар". "А технику, -
спрашивают в колхозе, - будешь брать?" - "Буду". Поставили перед
ним какие-то диковинные железяки: на, выбирай что-нибудь одно! "А
что, - спрашивает, - лучше?".
Сейчас он не может точно сказать, в какой момент работа на
земле засосала его, как болото. Тяжкий труд, обременявший
сначала, перешел в привычку, а теперь, оказавшись как-то в
Калининграде, он вдруг почувствовал тоску.
Тянет назад. Гнал всю дорогу, будто боялся, что приедет, а
кирпичный гигант с аистом на крыше исчез, словно мираж...
Уроки доения.
В 92-м в область толпами потянулись ностальгические немцы.
Доехали они и до, казалось, Богом забытых Озерков. Одна
восторженная фрау рассказала, что в этих краях жили ее далекие
предки, показала, где были конные заводы, где - мельницы... Заяц
ее поразил. На фоне общей разрухи и апатии этот застенчивый,
слегка заикающийся интеллигент, вдохновенно моющий свиней и
месящий цемент, показался ей русским чудом. Она подарила Сереже
100 марок на корову.
И началась маета. Животина Сергея и близко к себе не
подпускала.
Пришлось привезти из Калининграда жену Марину, которая до
этого играла на пианино, танцевала современный балет и
преподавала в музыкальной школе. Уроки доения давались куда
труднее. Корова ревела, брыкалась, а когда начала-таки давать
молоко, Марина с ужасом обнаружила, во что превратились ее
музыкальные белые руки... Через полгода фрау вернулась, увидела
"свою" Буренку и теленочка при ней, расплакалась и дала еще 100
марок. На корову...
Сейчас трудно сосчитать, сколько коров, свиней, кур, кроликов
и прочей живности в хозяйстве Зайца. Земля ухожена и сплошь
засажена картошкой, овощами, засеяна пшеницей. Скоро сами начнут
выпекать хлеб: в подвале сохранилась старая немецкая печь. В
доме, на удивление окрестных крестьян, - все удобства, на кухне и
в гостиной - евроремонт: на остальное пока денег не хватило.
Год назад Сергей окончательно "обнаглел" и обзавелся
телефоном. Все это - не результат чьей-то спонсорской помощи. По
сути, на той корове вся благотворительность и закончилась.
Один приезжий немец просто влюбился в эту живописную местность
и поставил Сергею условие: если ты за три месяца проведешь
горячую воду и сделаешь культурный туалет, я заключу с тобой
очень выгодный контракт. Чего стоили Сереже и Марине эти три
месяца, знают только они двое. Был последний день отведенного
срока, и пунктуальный немец шагнул в хутор.
Голые стены, огромные бревна, крепящие потолок, куцые
лампочки, освещающие гулкий коридор, - и сверкающая белым кафелем
ванна, роскошный унитаз, новенькая раковина... "О! - восхитился
немец. - Условия выполнены! Я буду платить вам 75 марок в год и
жить здесь, когда захочу!".
Два английских фермера, побывав здесь на экскурсии и увидев,
как вкалывает их русский коллега, зацокали языками и обещали
помочь техникой. Прислали. Сначала технику, потом - счет,
запросив вдвое больше ее рыночной стоимости.
"Помогали" и местные чиновники. После хорошего отдыха на
природе, шашлычка у костра обещали прислать рабочих, за неделю
превратить хутор в конфетку... Рабочие приезжали и цены
заламывали такие... Нет, решил Сергей, больше мне помогать не
надо. Как-нибудь сам.
Каждый Божий день Сергей мечтает о кредите. Не дают. Обещают
охотно и убедительно...
Детки из клетки.
Как-то знакомые попросили Сергея: мол, двое хороших мальчишек
пропадают, родители у них спились, может, возьмешь к себе? И им
спасение, и тебе подмога. С ними он не возился: учил косить,
сеять, коров пасти. Когда его стали просить присмотреть за
другими "бесхозными" ребятишками, он уже так не пугался.
Оказалось, "нянчиться" с малышней - такое же его призвание, как
работа на земле. Каждое лето к нему приезжают юные помощники из
Зеленоградского детдома. Многие считают этот дом своим.
...У дверей нас встречает 20-летний Рома. Сейчас это взрослый,
работящий парень. Но через что пришлось пройти Сергею, пытаясь
переломить его озлобленность, недоверие к людям... Рома мучился
ревностью и прогонял всех "чужих" - гостей Сергея - из дома, а
если кто не слушался - бежал вешаться. Возникало, конечно,
желание с таким "помощником" расстаться, но Сергею было его
жалко. Ведь у парня никого нет, он никому больше не нужен.
Выгнать просто, а вырастить человека - попробуй...
Живет у него Таня. "Родом" она из того же детдома. Родителей
нет. Сестра пьет, в крошечную комнатку в коммуналке привела
буйного сожителя. От безысходности Таня вернулась в единственное
на свете место, где ее ждут, - на ферму. Сейчас здесь работает.
Сергей говорит о ней: трудяга, добрейшая душа. О себе не думает
вообще. Пишет песни. Голос у нее замечательный. Приняли без
экзаменов в музыкальное училище. Но учиться там не смогла: надо
было как-то зарабатывать на жизнь... Полночи мы сидим у костра,
слушаем Танины песни под гитару:
...Потому что стоим мы гроши,
Если нет у нас с тобой души...
У Сергея двое своих детей. Сыну - 20, дочке - три годика.
Зачем ему чужие? Злые языки говорят: бездомных детей он
использует как дешевую рабочую силу, растит себе крепостных.
Достаточно побыть пару дней в этом доме, пообщаться с самими
"крепостными", чтобы понять - их счастье, что судьба привела их
сюда, а не в наркопритон, не в колонию, не в зону.
Последний шанс.
Хозяйство у Сергея большое, одному не справиться. Детей еще
учить надо. Поэтому приходится нанимать рабочих. Приходят в
основном люди пьющие, с темным прошлым, изломанными судьбами.
Заяц всем дает шанс. Условий два: не пить, не воровать.
Один мужик долго держался, потом надрался до беспамятства,
схватил напильник и приставил Сергею к горлу. Так с напильником и
сидели, пока сестра милиционера не привела. Пришлось помощничка
прогнать. Так он в соседнем заброшенном хуторе повесился.
Был еще такой Вова, так его чуть не посадили. Напился и угнал
Сережину машину - решил доярок и их детей покатать. Врезался в
первый же столб. Машина - на запчасти, пассажиры - в синяках и
ушибах. Но живы. Сутки Сергей маялся, потом поехал и написал
заявление: претензий к Вове, мол, не имею. Тот плакал, на колени
становился. Вернулся, поработал месяц - и опять запил...
Был еще Вася. Философ и поэт. Как выпьет - начинает плакать,
что топит свои таланты в навозе. Как-то исчез. Сергей нашел его в
Калининграде, дал денег на новые носки, мыло, зубную пасту.
Утром, мол, поедем на ферму. Деньги Вася промотал враз. Я,
кричит, пива попил безалкогольного, что же ты меня тиранишь? Всю
ночь Сергей с ним мучился, твердо решив на этом их приятное
знакомство закончить. Но утром протрезвевший Вася молил о
прощении и говорил, что Сережина ферма - последний луч света в
его темной жизни. Простил. Руки-то у этих мужиков хорошие, голова
- дурная. А до каких пор Сергей будет им верить, - сам не знает.
Но стоит ли? - спрашиваю. "Конечно, - отвечает Сергей. -
Сейчас я их пить отучил. На работу выходят только трезвые.
Постепенно и до них что-то доходит...".
Это не Чикаго. Это - Озерки.
Несколько лет подряд Сергея трясли рэкетиры. Приезжали на двух
крутых "тачках" бритоголовые с железными палками. Ты нам должен,
говорят, столько-то. Второй раз пришли за "бабками". Ах, нет?!
Начали все колотить, Сергея побили. Ушли. В третий раз явились
конкретно всех убивать. Сергею удалось как-то вбежать в дом,
схватить ружье, хотя стрелять в жизни не доводилось. Вышел и стал
целиться в главного. Жена кричит: "Не стреляй! Я с ними уже
договорилась! Они сейчас все вынесут и больше не придут!" А
бандиты и правда уже все вынесли и погрузили в авто: телевизор,
факс, стиральную машину, мебель... Сергей говорит: "Выгружай!" -
и продолжает целиться. Не поверили. Поехали. Он пальнул в колесо.
Удивились, но остановились, выгрузили. Пообещали скоро
вернуться...
Неизвестно, чем бы все кончилось, но бандюг тормознули на
шоссе работники ГАИ - неслись на большой скорости, без номеров, в
сторону Калининграда. Стали проверять, а они все в розыске.
Сейчас уже отсидели по три года.
...С хутора мы выехали рано утром. Сергей вез в Калининград на
продажу свинину, молоко, творог, яйца, сметану. По дороге все
приговаривал: надо, мол, ехать потише, чтоб товар не побить. А
сам прибавлял скорость. "Торопишься продать?" - "Тороплюсь
вернуться, - признался Сергей. - Была бы возможность, вообще бы
никуда оттуда не уезжал".
НАТАЛИЯ ЛЕСКОВА.




08-07-1999, Труд