Последний патрон в битве за урожай

ПОЧТИ БЕЗ ДЕНЕГ, ГОРЮЧЕГО И ТЕХНИКИ КРЕСТЬЯНЕ УБРАЛИ ХЛЕБ. КАК
ЭТО УМЕЛЬЦАМ УДАЛОСЬ?
Прекрасна дорога через осенние поля: то тут, то там стелется
"дымок спаленной нивы", блестит озеро, над которым прощально
кружит стая диких уток, плывет куда-то в туманную даль одетый в
багрец и золото лесок. Мелькают вдоль автотрассы деревни и
деревеньки со старинными, как они сами, названиями: Ведуга,
Перлевка, Ливенка, Семидубравное, Лосево, Гремь-Колодезь... Вот
она, деревенская Россия, которую умом очень непросто понять, а уж
аршином, годящимся для Москвы иль Воронежа, нипочем не измерить.
Деньги - вперед.
Перлевка - большое, раскинувшееся на километры село. Вместе с
председателем здешнего АО А. Минаковым вспоминаем минувшую жатву.
Только небо знает, во сколько сожженных нервов обходился день
уборочной страды. "Первая мысль, с которой выскакиваешь засветло
из дома, - говорит председатель, - горючка. Где выпросить,
выхватить хоть пару тонн?" Увы, как и в прошлые годы, судьба
урожая решалась не в поле, а в кабинетах, где восседают "короли"
бензоколонок, хозяева цистерн с соляркой. "Ну хотя бы пять тонн!"
- канючит посланец из той же Перлевки или Ведуги. Ответ всегда
один: "Деньги - вперед!" - "Ну хотя бы две тонны... " - "Утром -
деньги, вечером - стулья", - ехидно шутит "король".
Только униженными мольбами, а иногда и дорогими подарками
удается добыть солярку и бензин, причем под разбойничьи проценты.
И с непременной уплатой до конца текущего года, когда кило
отборного зерна стоит дешевле стакана "минералки". А что ж
селяне? "Зальешь горючее в бак, заведешь движок - душа вместе с
ним поет", - признается механизатор Иван Алексеевич Чуйков,
отдавший полю почти полвека своей жизни. В жатву работящие мужики
бросают пить и даже курят реже. Наслаждение получают от азартной,
красивой работы. А еще от золотого сияния, исходящего от
колосьев, от благодатного шума намолоченного зерна, сыплющегося
из бункера в кузов.
Было бы на чем работать. В Перлевке (как, впрочем, почти во
всех хозяйствах области) трактора и комбайны - на последнем
издыхании. Нынешнюю "битву за хлеб" вели "Колосы" и "Нивы", уже
приготовленные к отправке в утильсырье. На косовице, на молотьбе
они останавливались по многу раз. Бывало, утром выйдут в поле 16
машин, к обеду в строю половина... А тут как на грех ливень с
грозой! Пока льет - времени не теряли, ремонтировали комбайны. До
двух часов ночи не смолкал гул моторов в Перлевке и Губарево, в
Медвежьем и Землянске - всюду, где плескалось колосистое море
хлебов. "Как же вас поощрили за такое ударничество?" -
интересуюсь у Чуйкова.
"Председатель приехал ночью на стан, пожал нам руки. Это, мол,
все, мужики, что я могу сделать для вас".
Денег хлеборобы так и не увидели. Получили зарплату натурой -
по две-три тонны зерна на брата. На прокорм хватит. А чтоб детей
в школу отправить, угля закупить (тонна антрацита за тысячу
обходится), кое-что приобрести из самого необходимого - на это
уйдет под нож почти вся живность, имеющаяся на подворье. На новые
телевизоры никто не замахивается. Слишком дороги - это во-первых.
А во- вторых, в деревне постоянно гаснут "лампочки Чубайса". От
перепадов напряжения горят старые холодильники. Учителя сельских
школ с ужасом ждут зимы: случись в морозы отключение - "полетят"
отопительные котлы, работающие на электричестве. Купить новые ни
одна школа не сможет.
Общий итог богатой жатвы в Перлевке таков: большая часть
урожая ушла в погашение долгов за горючее, запчасти, удобрения,
электричество, телефонную связь. В амбарах зерна только для
весеннего сева. Так что с нового года опять придется выпрашивать
кредиты. Жизнь взаймы продолжается.
Имиджмейкер на тракторе.
В селе Першино Нижнедевицкого района подсолнечник хотели
убирать английскими комбайнами "Фергюсен". С фирмачами,
представляющими интересы фирмы, заключили договор: за
эксплуатацию комбайна отдать по четыре центнера подсолнечника с
каждого гектара. Погода стояла отличная. Механизаторы - братья
Незнамовы и Есаулов - все глаза проглядели, ожидаючи, когда к ним
в село пожалует иностранная сельхозтехника. А ее как не было, так
и нет.
Плюнули они с досады в сторону Запада и пошли реанимировать
два старых "Енисея" и "Ниву". На этих "доходягах" за неделю
убрали подсолнечник на площади в 400 гектаров и таким образом
оставили в закромах 1600 центнеров "семечек", которые чуть было
не отдали фирмачам.
Встретившись с механизаторами на стане, я заметил, что они в
приподнятом настроении. "Премию, что ли, получили?" - спрашиваю.
"Нет, подарок от председателя. Он новые подшипники для
свекловичного комплекса раздобыл. Теперь мы и свеклу возьмем!" Не
перевелись еще, слава Богу, такие труженики, как братья Незнамовы
и Есаулов из Першино.
Знатный свекловод из артели имени Мичурина Аннинского района
Александр Цуканов во время страды один управлялся с двумя
тракторами - Т-70 и МТЗ-80. На первом - сахарную свеклу
обрабатывал, на втором - стога метал. А с сентября Саша на
свеклоуборочном комплексе. Там, где он прошел, невыкопанного
"хвостика" не найдете. "За последние четыре года я четыре раза
полностью, до винтика, перебирал свой комбайн, - подсчитал А.
Цуканов. - Скажи об этом какому-нибудь западному фермеру, он в
ужас придет. А мы ко всему привычные. В фуфайках-радикулитках
зимой под тракторами валяемся:" Вот такой нынче "имидж" у
российского механизатора.
Второе раскулачивание.
За Стадницей, у лесополосы, пощипывала травку впряженная в
телегу лошадка. Вокруг царила красота поздней, но теплой осени.
Сам хозяин был в выгоревшем брезентовом плаще и в шапке-ушанке.
Семен Никифорович Золотарев поработал в здешнем колхозе и
скотником, и чабаном, а сейчас на пенсии. Развозит по отдаленным
хуторам хлеб, другие продукты. "А лошадь чья?" - спрашиваю. "Моя.
За так отдали". - "Когда-то, - говорю, - за собственную лошадь
могли и на Соловки сослать".- "Что было, то быльем поросло. Ты
лучше скажи: за какие грехи деревню по второму разу раскулачили?
Раньше большевики по дворам шастали, зерно выгребали, а сейчас
без наганов мужика раздели до креста. Вон от нашего спецхоза
"Верный путь" остались рожки да ножки!..".
К тому, что произошло с мясо-молочным комплексом в Старой
Ведуге, и впрямь иного слова, кроме как раскулачивание, не
подберешь.
Жил, даже процветал могучий спецхоз, откармливавший 32 тысячи
голов. Поставляли отсюда свинину в Москву, другие крупные города.
Люди зарабатывали прилично. После смены мужики шли в сауну, в
бассейн. По выходным ездили в Воронеж - то в цирк, то в театр.
Коров и свиней на личных подворьях тогда почти никто не держал:
любой мог выписать мясо для своей семьи по рублю за килограмм.
Строили новые дома, обставляли их хорошей мебелью. Никто и не
предполагал, что "перестройка" обернется разрушением прибыльных
хозяйств, оснащенных современными технологиями. Таких, каким был
"Верный путь". Вконец замученное диспаритетом цен хозяйство за
несколько лет зачахло. Как и громадная птицефабрика в Девице, как
и молочный комплекс в Семилуках и в Першино, как и спецхоз по
откорму бычков в Землянске.
Будто нарочно директорами тонущего "Верного пути" назначались
деятели, озабоченные лишь тем, как отгрохать себе особняк
где-нибудь в Воронеже да справить престижную иномарку.
Разворовывание народного добра при явном попустительстве местных
властей шло такими бурными темпами, что к 1998 году, когда
председателем артели в Ведуге избрали Николая Сбродова, о
спецхозе напоминали ужасающие, словно после танковой атаки или
авиабомбежки, развалины. В гулких цехах бегало сотни полторы
одичавших разномастных поросят. Самое печальное, что развал
начался не только на фермах, но и в людских душах. Многие мужики
с хорошими головами и умелыми руками от тоски и безделья запили.
Что было делать? Перво-наперво председатель отрядил бригаду
плотников приводить в порядок Дом культуры, который стоял, как та
избушка из сказки, без окон и дверей. А людям сказал: "Если кого
увижу пьяным - уволю. А тем, кто хочет работать, обещаю платить
зарплату". Которую тут, для сведения, почти шесть лет не видели.
Председатель слово сдержал. Сегодня фермы ожили. До масштабов
"Верного пути", разумеется, еще далеко, но лиха беда начало. Ведь
все ж таки не отвыкли мужики работать. Нынешней осенью в срок
обмолотили зерновые, со свеклой, с подсолнечником управились до
белых мух.
Правда, трудовой энтузиазм остужает племя перекупщиков,
которые, как сказал механизатор Вячеслав Дронов, "не сеют и не
жнут, а деньги пачками гребут". В Старую Ведугу постоянно
наезжают ухватистые парни, скупают мясо, масло, картошку, мед,
чтобы все перепродать в Воронеже или Москве втрое дороже. Как ни
странно, именно на таких "предпринимателей" некоторые
представители власти делают ставку. Дескать, это и есть тот самый
"средний класс", что выведет Россию из тупика на столбовую дорогу
цивилизованного капитализма. Разве забыли, что в трудные времена
Россию спасало всегда крестьянство? И снова спасет, будьте
уверены. От многих деревенских мужиков приходилось слышать: коль
пережили все эти полубольшевистские по стилю реформы, дефолты и
банкротства - то уже ничто нас не вышибет из седла.
Оно, наверное, так. Вопреки всему дали воронежские поля 150
тысяч тонн ржи и свыше 850 тысяч тонн пшеницы. Такого урожая
вполне достаточно, чтобы управлятся с обеспечением области
продовольствием. Вопрос в другом: что достанется от этого
богатства самой деревне?
Пятерим ВАРФОЛОМЕЕВ, соб. корр. "Труда".




04-11-2000, Труд