Крысы на взлетной полосе

Владимир ГОРОДЕЦКИЙ.
Если бы дальние стратегические бомбардировщики, базирующиеся
на Дягилевском аэродроме, получили приказ на боевой вылет, из
этого ровным счетом ничего бы не получилось. То есть могучие
машины ушли бы в воздух и вышли на заданную цель, даже провели бы
бомбометание. Но фугасные авиабомбы ФАБ-300 после того, как над
ними потрудились прапорщик Корнев и его боевые друзья,
разорваться уже не могли. В них не было взрывчатки...
Жизнь Дягилевского авиагарнизона текла вполне рутинно. Время
от времени экипажи вылетали на учебные задания, если было
горючее. Иногда встречали дорогих заокеанских гостей, которые с
удовлетворением отмечали, что самолетный парк тает чуть ли не на
глазах. Принимали у себя очередного премьера, который из
любопытства забирался в гулкое нутро многомоторной махины. Но
однажды произошло событие, которое просто потрясло
летно-технический состав.
В пасмурный сентябрьский вечер гражданские сыщики из
областного управления по борьбе с организованной преступностью
остановили на пересечении Народного бульвара с Московским шоссе
"жигуленок", в котором сидели двое прапорщиков в армейской
полевой форме. У сыщиков были сведения, что в машине находится
некий необычный груз. В целлофановом мешке рядом с сиденьем
лежало семь цилиндрических предметов. Это были тротиловые заряды,
вывинченные из авиационных фугасов, общим весом более 11
килограммов. Где-то на аэродроме часовые продолжали охранять
пустые чушки, которые теперь имели такую же боеспособность, как,
пардон, ночной горшок, используемый в качестве каски. Семь бомб
были напрочь выведены из строя. Увы, они были далеко не первыми.
И, судя по положению дел на аэродроме, - не последними...
Бежевые "Жигули" принадлежали начальнику склада авиационных
средств поражения Юрию Ермакову, который сразу же от всего
отказался. В самом деле, откуда ему знать, что за груз положили в
салон его машины?! Зато сидевший рядом с ним начальник мастерской
по ремонту автомобильной техники Вячеслав Корнев, который к
взрывчатке по долгу службы отношения не имеет, признался: "Моя".
Технология вырисовывалась следующая. Начинку из бомб вывинчивал
старшина роты охраны Лыгин. Он разобрал хранившиеся у него на
складе фугасы и передал их прапорщику Корневу. А тот спрятал
тротил на чердаке строящейся дачи своего непосредственного
начальника. Таким образом, начальник склада авиационных средств
поражения Юрий Ермаков, который принимал самое деятельное участие
в вывозе боеприпасов и вообще должен был отвечать за их
сохранность, оказался как бы и ни при чем. Военная контрразведка,
участвовавшая вместе с милицией в этой операции, конечно, не
поверила в достоверность столь легковесного объяснения. А выводы
милицейских сыщиков в расчет не брали, ибо на территории военного
ведомства их права кончались.
В общей сложности задержали четверых. Половину по упомянутым
выше причинам тут же отпустили. А Корнев и старшина роты охраны
остались за решеткой. Слишком красочно описывали содеянное. В
случае успешной продажи взрывчатки московским покупателям общая
выручка должна была составить 980 долларов. Большую часть ее
получал старшина роты охраны. Куда, в какие руки сплавят тротил -
всем четверым было безразлично. Может быть, к чеченским убийцам,
которые поднимут на воздух еще несколько домов с мирными жителями
- не все ли равно? Были бы в кармане баксы.
В прежние времена мерзавцев ждал бы суровый приговор военного
трибунала за нанесение ущерба боеспособности армии. Сейчас, судя
по всему, суровых приговоров не выносят. Так, недавно военный суд
Рязанского гарнизона рассмотрел дело еще одного прапорщика -
начальника полевого расходного склада местного десантного училища
А. Ашмарина, который украл более трех килограммов тротила.
Уголовный кодекс в таких случаях предусматривает до 7 лет лишения
свободы.
Ашмарина лишь выгнали из армии и оштрафовали на 20 тысяч
рублей (для американского читателя - на 800 долларов).
Удивляться поразительной мягкости приговора может лишь тот,
кто не знает армейских будней в Дягилево и десантном училище.
Свой служебный день тот же Корнев, как и его коллеги, начинает с
получения наряда на работы, ровным счетом никакого отношения к
армейским делам не имеющие. То их посылают строить коттедж
кому-то из начальства, то сооружать "охотничий домик" в
живописном месте. Иногда это вовсе не рязанские окрестности, а
просторы другой области. Корнев ездил туда вместе с солдатами
доблестно выполнять боевое задание - воздвигать очередное
архитектурное чудо вместе с бассейном и банькой.
Что же касается председателя военного суда В. Фролова, то
Василий Иванович по договоренности с администрацией Рыбновского
района отхватил себе в есенинских местах живописное местечко на
окском крутояре, откуда открываются виды, воспетые поэтом. Много
месяцев подряд в селе Кузьминском грохотали бульдозеры, скреперы
и самосвалы, согнанные из воинских частей, стучали солдатские
топоры и визжали пилы - возводилось целое созвездие причудливых
зданий. Когда все было готово, полковник Фролов принялся
наполнять плавательный бассейн, отключив воду у половины села.
Вспыхнувший по соседству пожар нечем было залить. Сгорел
домишко старика соседа. В конце концов военный охранитель закона
продал свое имение и перебрался в другие места.
В этой связи возникает вопрос: может ли возглавляемый им
военный суд быть до конца принципиальным и строгим?




04-11-1999, Труд