Политика и юмор

СУПЕРМАРКЕТ НАШЕЙ КУЛЬТУРЫ.
Аркадий АРКАНОВ.
В последние годы мы много рассуждаем о свободе. Вот, мол,
главное завоевание нашей демократии: никого не сажают, не
расстреливают, не объявляют "врагом народа". Пиши что хочешь,
говори что вздумается, ругай кого попадя, хоть самого президента.
Хочешь петь - пой, хочешь сам стать президентом - пробуй, хочешь
голосовать против - пожалуйста. Все дозволено.
Свобода личности, свобода самовыражения, свобода творчества -
все это у нас теперь есть. Нужно только, чтобы эта свобода стала
осознанной необходимостью, чтобы каждый человек понял, насколько
она важна именно для него. И что ему с этой свободой делать. И
как ее защищать.
Эйфория тут не уместна. Крики "ура!" могут заглушить сигналы
тревоги.
А он уже звучит. Государственная Дума, например, то
предпринимает репрессивные меры против тех или иных средств
массовой информации, отдельных журналистов или целых
телевизионных каналов, то готовит сомнительный закон о защите
нравственности, то придумывает еще что-то.
Лично я не хочу, чтобы меня насильно защищали. И никто, думаю
не хочет. Нам не нужен человек с ружьем. Пусть лучше каждый
осознает меру своей ответственности за все, что делает, к чему
призывает, о чем публично говорит или пишет. Прежде всего это,
конечно, относится к тем, кто на виду, - к деятелям культуры, к
литераторам, к политикам.
Изменился весь контекст нашей жизни. Раньше, например, ни
увидеть, ни услышать заседание Политбюро ЦК КПСС мы категорически
не могли. Даже на съездах единственной партии показывали только
парадную часть тайных заседаний, речь генсека, единодушное
голосование и хоровое исполнение гимна. Остальное было сокрыто от
нас. Теперь, пожалуйста, - заседания Государственной Думы
транслируются по телевидению, как мексиканские сериалы. Чего там
только не покажут: и ненормативную лексику, и полуграмотную речь,
и кулачные бои, и как мужчина-парламентарий таскает за волосы
женщину- парламентария. Дурной признак и очень дурной пример.
Культурная ситуация в стране и без того сложная. Жизнь
изменилась? Или мы изменились? Наверное, и то и другое.
Все, что люди прежде хронически недополучали, теперь
обрушилось на них селевым потоком - многоканальное теле- и
радиовещание, свобода выбора и потребления, несметное множество
газет и журналов, вседозволенность абсолютно свободных СМИ,
передающих огромное количество всевозможной информации... А есть
еще кино, музыка, клипы, спорт, шоу-программы, порнопрограммы,
завлекательные представления про "то" и про "это". Информационный
голод, который накопился у человека с прежних времен, утоляется в
огромном супермаркете культуры и, как водится, псевдокультуры.
Глаза разбегаются.
Как ни странно, изобилие приводит к духовному обнищанию.
Раньше, чтобы удовлетворить информационный голод по капельке,
нужно было потрудиться. Добывая себе духовную пищу, мало было
книгу достать - еще нужно было суметь прочитать между строк.
Прочитать, осмыслить, понять. Это был совсем другой процесс - и
чтения, и осмысления. Это был душевный, духовный,
интеллектуальный труд. И искомая информация приходила как награда
за труд.
Сейчас никакого труда не нужно: хватай, что попалось под руку,
и жуй на ходу. Такой своеобразный Макдоналдс. Что ж, это обычное
переходное состояние от голода к насыщению. Если общество будет
развиваться нормально, настанет момент, когда голод будет
удовлетворен, и "процесс" окультурится, и даже захочется
деликатеса.
А что значит - нормально? Это значит медленно, но верно
создавать конкуренцию, пропагандировать все настоящее,
качественное, высокое. Это, кстати, и будет реальной поддержкой
отечественного производителя в области культуры - кино,
литературы, музыки, моды, информации.
Нынешняя думская команда, судя по всему, далека от конкретного
решения этих проблем, многие наши депутаты не признают никаких
методов воздействия на культуру, кроме испытанных - запретить,
закрыть, разогнать. И при этом никакого чувства юмора.
Политику никак нельзя без самоиронии, без чувства юмора. Но
оно или есть, или его нет. Тут никакие советы, никакие рецепты не
помогут. Отсутствие чувства юмора - это дефект интеллекта.
Человек без чувства юмора неполноценен, государственный человек -
тем более. А уж если такой попадет на высокий пост, это может
стать катастрофой и для него самого, и для общества.
На Западе продаются диски с записью шуток, остроумных
высказываний, забавных эпизодов, происшедших с видными
политическими деятелями. Они не боятся смеяться над собой, ведь,
когда человек шутит, он становится ближе, роднее, понятнее. Юмор
сближает, шутка облегчает общение - этим неоднократно пользовался
один из самых удачливых американских президентов Рональд Рейган.
Это понимал даже Никита Сергеевич Хрущев - однажды он написал на
полях речи, подготовленной для него помощником: "Все хорошо,
добавить два юмора".
Если я знаю, что у кого-то из политиков все в порядке с
чувством юмора, это вызывает уважение и симпатию, ведь оно, как
правило, присуще людям сильным и добрым.
Меня, например, обнадеживает, что с лидером блока "Единство"
Сергеем Шойгу, генералом, министром, героем России, человеком
мужественной профессии, дружит Михаил Жванецкий. Для меня это -
знак качества. Если бы я узнал, что с политиком дружит, допустим,
певец Киркоров, реакция, возможно, была бы иной. А дружба со
Жванецким - это серьезно. В моих глазах это увеличивает и без
того высокий кредит доверия к Шойгу.
Я стараюсь не пропускать предвыборные дебаты: ведь некоторые
депутаты Государственной Думы - драгоценный материал для любого
сатирика. А вот на выступлениях Сергея Шойгу отдыхает и глаз, и
душа. Посмотрите, как важно держатся наши ведущие политики, - они
даже не ходят, они несут себя. А ответственность и скромность
Шойгу - оборотная сторона чувства юмора. Он никогда не
хвастается, не обещает. Ответственность кажется мне его основной
чертой - ответственность не только за любое взятое на себя дело,
но и за каждое слово, сказанное в шутку или всерьез.
Хорошо, что у нас есть политики, обладающие подобными
качествами. За таких я готов голосовать: им можно, думаю,
доверить судьбу наших детей и внуков - а значит, и будущее
России.




04-12-1999, Труд