Идем в гости

ВИТАЛИЙ ВУЛЬФ: БАБАНОВА ДОВОДИЛА МЕНЯ ДО СЛЕЗ.
Любовь ЛЕБЕДИНА.
Телевизионные передачи профессора Виталия Вульфа "Серебряный
шар" поделили аудиторию на две половины: ярых поклонников и
ироничных скептиков. Наверное, поэтому Виталия Яковлевича так
любят пародировать на различного рода творческих вечерах и
телевизионных шоу. При этом мало кто знает, что Вульф -
переводчик пьес Уильямса, Моэма, Олби, автор нескольких книг о
мастерах нашего театра. Одним словом, он личность и, разумеется,
интересный собеседник.
- Виталий Яковлевич, как возникла идея "Серебряного шара"?
- Я пришел на телевидение 11 ноября 1990 года. Мне предложили
записать один из моих рассказов о Марии Ивановне Бабановой.
Передача называлась "И этот голос небывалый", она прошла на
телевидении в день 90-летия великой актрисы. После этого в
течение четырех лет было сделано еще 11 передач: о Тарасовой,
Степановой, Кторове, Плятте, а потом я уехал почти на два года в
Америку преподавать. Когда вернулся, записи моих рассказов
возобновились.
- Чему вы учили народ в Америке?
- Я работал в школе искусств Нью-Йоркского университета и
читал четыре курса: "История русской драматургии", "Теннесси
Уильямс в России и на Западе", "Сталин и театр", "Чехов и театр".
Отработав два года, я понял, что надо либо оставаться насовсем,
либо возвращаться. И я решил вернуться. Хотя, казалось, у меня
было все, что есть у среднего американца: большая квартира на
Бродвее между 15-й и 16-й стрит, солидный оклад - пятнадцать с
половиной тысяч долларов в семестр (это три с половиной месяца),
но: Есть люди, которые умеют враз отрезать все, что было в
прошлом, - я не умею. Для меня это был бы переход совсем в другую
систему ценностей. Америка с ее огромными достижениями и
достоинствами - все-таки чужая страна. Там просто так в гости
зайти вечерком нельзя... Как бы я хорошо ни говорил по- английски
- думаю-то все равно по-русски. Поэтому каждый день приходил в
русский магазин, покупал за 2 доллара московскую газету,
несколько раз на неделе звонил в Москву. Платил по 400 долларов в
месяц за телефон и ничего не накопил за эти два года. В общем,
там была не моя жизнь. К сожалению, и здесь она становится не
моей, но это уже другая тема. Научился выживать в новых
обстоятельствах, есть близкие друзья и, конечно, работа на
телевидении. Меня греет, что мои передачи нужны людям.
- Виталий Яковлевич, почему у людей такая тяга к историям
биографического характера?
- Потому, что их интересует драма жизни и в первую очередь
драмы выдающихся личностей. Чем объяснить, что, скажем, передачу
о Валентине Серовой, "звезде" кино 40-х годов, в свое время
показывали по ТВ раз шесть? Да потому, что драма ее жизни была не
чужая, а своя, близкая и понятная миллионам людей. И пила много,
и Симонов ей стихи посвящал, и Рокоссовский сходил по ней с ума,
а в 57 лет умерла в одиночестве при невыясненных обстоятельствах.
И Татьяна Доронина с ее коллизиями - это тоже особенная судьба.
Да и Михаил Жаров, который и секретарем парткома был, и плакал,
когда умер Жданов, и выступал против Ахматовой и Зощенко, а вот
когда в семью пришла беда и арестовали родителей его жены, - он
единственный, никого не боясь, мотался по тюрьмам и следователям.
Значит, не все так было просто в биографии выдающегося артиста: И
у Аллы Пугачевой, наверное, есть свои беды и горести, но есть ли
драма жизни? Не уверен.
Впрочем, она не Эдит Пиаф. Талантливая, выдающаяся певица, но
вот масштаб не тот. Хотя, может, я и ошибаюсь...
-Выходит, людей по-прежнему интересуют крупные личности?
- Людям прежде всего нужен идеал. Прежнюю коммунистическую
идею, слава Богу, отменили, а взамен никакой новой не предложили.
Деньги, обогащение не могут быть главной идеей человеческого
существования.
Я был в Америке в то время, когда история с Клинтоном и
Моникой Левински уже заканчивалась. Так американцы старались на
эту тему не разговаривать. Надо сказать прямо - они патриоты.
Патриотизму в Америке учат с детских лет. Человек утром открывает
глаза, включает ТV и по всем каналам слышит одно и то же - the
best country (лучшая страна).
А у нас все наоборот. Включаю телевизор - и на меня
обрушивается поток грязи. Поэтому в нынешней атмосфере мой
"Серебряный шар" резко отличается от всего остального. И я буду
продолжать его делать. Недавно снял передачу о Евгении Урбанском.
Возникает вопрос: что дальше? Мне кажется, пришло время
рассказать об убийстве семьи Троцкого. Дело в том, что меня
интересует тема расплаты детей за политические ошибки своих
родителей. Вы только представьте себе: погибли все четверо детей
Троцкого. Льва - подающего надежды молодого литератора - убили в
Париже в 38-м году. Сергея расстреляли в России. Зинаида
покончила с собой. Умерла от чахотки Нина, не выдержав
преследований мужа и отца.
Меня также интересует судьба мхатовской актрисы Елены
Майоровой. И дело не только в том, что она сожгла себя, а в том,
какими сложными путями она шла в творчестве. Я помню ее еще по
"Современнику", где она играла в пьесе "Команда", играла в "Трех
сестрах" Наташу, потом Галина Волчек уволила ее из театра за
недисциплинированность. Во МХАТе имени Чехова она выросла в
большую актрису, талантливо играла Машу в "Трех сестрах".
Мне хочется рассказать о балетмейстере Борисе Эйфмане. Из всех
моих передач о балете (о Колпаковой, Тимофеевой, Улановой,
Нурееве) самый большой интерес у телезрителей вызвал Григорович.
Наверное, это только в России возможно, чтобы ни в Большом, ни в
Мариинском театре не нашлось места для художника с мировым
именем. Когда его выдавили из Большого театра, то надеялись, что
Григорович сникнет, будет страдать по поводу утерянной короны
главного балетмейстера первого театра страны: Такое могло
произойти с кем угодно, но не с ним. Это я точно знаю - как его
друг
-Виталий Яковлевич, а вы верный в дружбе человек?
- Да. И это мое несчастье. Я очень часто получаю удары за тех,
кто мне близок.
- А ваша любовь к "Современнику" началась с Олега Ефремова или
с Галины Волчек?
- Я подружился с "Современником" в 1962 году, когда они были
на гастролях в Баку, где я летом отдыхал у мамы. К тому времени я
окончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию. Жил в
Москве очень нелегко, работы не было, квартиры тоже не было. И
вот в самое трудное время моей жизни Олег Ефремов сказал мне:
"Знаешь, я тебя хочу ввести в состав расширенного художественного
совета "Современника". Тогда все удивились: что это Олег - с ума
сошел? Какого-то полубезработного адвоката в художественный совет
вводит: И второй поступок Ефремова по отношению к себе я тоже не
забуду никогда. Это когда после смерти мамы, которая в те годы
уже переехала ко мне в Москву, он остался вместе со мной, и мы
всю ночь провели у ее гроба.
- Ваш первый перевод Теннесси Уильямса "Сладкоголосая птица
юности" шел в Московском Художественном театре, куда Олег
Николаевич перешел из "Современника". Скажите, именно тогда
начался ваш длинный "роман" со Степановой?
- Да. Помню, Олег как-то сказал мне: "Слушай, ну нет у меня со
Степановой общего языка. Надо какую-нибудь пьесу на нее
поставить. Ты недавно Уильямса перевел. Давай отдадим ее ей".
Ангелина Иосифовна очень полюбила "Сладкоголосую птицу". В
гастрольных поездках я очень подружился с ней. Помню забавный был
случай в Одессе: мы ехали в машине на концерт, и администратор
говорил: "Ой, товарищ Степанова, как я люблю Тарасову! Я до сих
пор ее помню. А вы любили Тарасову?". Тогда она ответила: "У вас
очень хороший вкус". И бровью не повела, при том что у них с
Тарасовой были давнишние счеты. В тот вечер был жуткий ливень.
Артист Васильев возмущался, что нам после концерта не дали
машину. А она сказала: "Виталик, у меня есть зонтик. Я очень
люблю гулять под дождем". И мы пошли через весь город в
гостиницу.
- А вообще Степанова позволяла себе капризничать на людях?
- Никогда. Она очень непростой человек, но не капризный.
Капризной была Бабанова. Помню, как главный режиссер "Маяковки"
Андрей Гончаров в день ее 80-летнего юбилея, который она решила
отмечать не в своем театре, а во МХАТе, бегал к министру культуры
Демичеву. Просил, чтобы перенесли все это в Театр Маяковского.
Демичев звонил Бабановой и убеждал, чтобы она согласилась
провести юбилей в родном театре. Но Бабанова была непреклонна. В
конце концов она сказала: "Простите, я не знаю вашего
имени-отчества, но я не могу продолжать разговор, уже время
выводить мою собаку".
Такое могла себе позволить только Бабанова. Она была умна и
талантлива во всем, к чему прикасалась. А какие готовила супы -
пальчики оближешь. Она была сложной и коварной женщиной. Могла
предать, но ее нельзя было купить лестью, успехом.
-Ну а талантом ее можно было подкупить?
- Талантом - да! Она говорила: "Юра Завадский - очень
способный, но в меру". А когда ее спрашивали, кто самая
талантливая актриса в Москве, она отвечала: "Вера Марецкая.
Конечно, Фаина Раневская - редкая актриса, глыба, но Фаина хочет
все время страдать и играть героинь". Я помню, как после
спектакля Эфроса "Ромео и Джульетта" Бабанова позвонила мне и
сказала: "Смотрела вашего великого режиссера. Да, он, безусловно,
талант. Только почему у него Ромео с кривыми ногами и почти без
шеи?" На что я парировал: "Но ведь Яковлева играет замечательно!"
"Да, очень хорошо, - ответила Бабанова, - только страдать она
начала, как только открылся занавес".
-Ну а как же она вас терпела?
- Она любила меня и не любила. Когда я перевел "Сладкоголосую
птицу" Уильямса и дал ей прочитать, она резко отвергла мою
работу. После чего я плакал в подъезде и потом долго не приходил
к ней. Прошло лет пять или шесть после этого, и однажды она мне
говорит: "Ой, я сегодня лежала, слушала радио - мхатовский
спектакль "Сладкоголосая птица юности". Какая замечательная
пьеса, какой текст, и как хороша Степанова! Витальчик, вы знаете
эту пьесу?" Я говорю: "Так это же мой перевод". Пауза. "Боже,
какая я идиотка!".
- Как вам удавалось дружить с Ефремовым и с Волчек после того,
как они разошлись по разным театрам?
- Человеческих отношений они никогда не разрывали, просто, как
интеллигентные люди, разошлись по творческим соображениям. Волчек
и сейчас подчеркивает, что она ученица Ефремова. Галина Борисовна
была очень талантливой актрисой, много играла, а Олег Николаевич
говорил ей: "Тебе надо ставить!" Это он заставил ее сделать "Двое
на качелях", после чего она поставила замечательные спектакли "На
дне", "Обыкновенную историю", "Восхождение на Фудзияму":
Переделала заново фокинский спектакль "Валентин и Валентина",
а он, в свою очередь, поставил для нее "Кто боится Вирджинии
Вулф" Эдварда Олби в моем переводе. Спустя 23 года после начала
моей дружбы с "Современником", в 1985 году, театр впервые сыграл
переведенную мной пьесу. А второй мой перевод пошел только в
1997-м - "Предупреждение малым кораблям". И все.
- Надо же! А многие говорят, что вы со своими переводами
"прописались" в "Современнике".
- Это легко проверяется. Тут один молодой журналист еще
похлестче написал: "Ведущий телевизионной передачи "Серебряный
шар" известен тем, что перевел "пару-тройку" пьес Уильямса,
переписывался с Бабановой и: решил, что он театровед".
- Вы ответили ему?
- Нет. У меня есть много других забот - поважнее. Написать
книгу о жизни Теннесси Уильямса, сделать еще ряд передач на
телевидении:
- Значит, сейчас главное ваше дело - телевидение?
- Да, пожалуй. Именно телевидение стало смыслом моей работы. В
этих передачах я пытаюсь реализовать себя в том числе как
театрального человека, которому выпала карта стать рассказчиком
интересных творческих судеб. Так случилось. Но ведь ничего
случайного в этой жизни не бывает. Уж это я точно знаю.




04-12-1999, Труд