Юрий левада: ни революций, ни бунтов у нас не будет

ВИТАЛИЙ ГОЛОВАЧЕВ.
ДАЖЕ МИРНЫЕ АКЦИИ ПРОТЕСТА СОБИРАЮТ ЛИШЬ НЕСКОЛЬКО ПРОЦЕНТОВ
ГРАЖДАН.
Все чаще можно услышать (особенно в речах ультралевых
радикалов) о якобы надвигающейся угрозе социального взрыва, даже
возможности широкомасштабного "русского бунта", если жизнь, мол,
будет и дальше ухудшаться и терпение отброшенных в нищету и
потерявших надежду миллионов граждан окончательно лопнет.
Положение и в самом деле серьезное. Но насколько реальна
опасность таких потрясений, которые обернулись бы большой бедой
для страны и надолго закрыли бы ей путь цивилизованного развития?
Каковы настроения россиян? С этих вопросов началась наша беседа с
директором Всероссийского центра изучения общественного мнения
(ВЦИОМ) профессором Ю. ЛЕВАДОЙ.
- Юрий Александрович, после августовского обвала рубля
ситуация в социальной сфере обострилась до предела.
Застойная, унизительная, невыносимая бедность (более 40
миллионов граждан прозябают за чертой нищеты); массовая
безработица (9 миллионов "лишних" людей); обреченные на
полуголодное существование пенсионеры (в реальном исчислении
пенсия сократилась вдвое и составляет нынче лишь 72 процента от
прожиточного минимума); трагическое положение многих заболевших
россиян, которым стали недоступны лекарства, дорогостоящее
лечение в больнице, - таковы печальные реалии наших дней. Многие
заводы "лежат", государство - в непомерных долгах, почти банкрот.
Армия, сидящая на "голодном пайке" , деморализована, озлоблена и
вряд ли в случае социального взрыва будет защищать тех, кто у
власти. Некоторые политологи говорят о приближении новой
революционной ситуации. Кстати, налицо все ее "классические"
признаки - "верхи не могут, низы не хотят", "обострение выше
обычного нужды и бедствий народных масс", "возникновение трещин в
правящем слое"... Как, по-вашему, возможна ли новая революция в
России?
- Отвечу твердо и однозначно: нет, невозможна. Вообще хотел бы
сказать, что время революций безвозвратно прошло, теперь это уже
достояние истории. В прошлом и нынешнем веках широкое
распространение получил внешне очень привлекательный социальный
миф о революциях как "локомотивах истории". Марксистское
мировоззрение основывается на "прогрессивности" революций,
которые "сметают все, что мешает двигаться обществу вперед,
приводят в соответствие новые производительные силы и
производственные отношения". На самом же деле, как
свидетельствует двухсотлетний исторический опыт, наиболее
эффективные перемены (экономические, политические, культурные) в
большинстве стран мира происходили без кровавых переворотов. И
именно при этом были достигнуты весьма впечатляющие успехи. А вот
там, где полыхали революции, где путь к модернизации экономики и
общества оплачивался ценой кровавых катаклизмов, развитие
государства шло иным образом. Революции в этих странах в конечном
счете сводились к насилию над собственным народом. Понятно,
ничего хорошего в этом не было. Пример нашей страны служит здесь,
увы, весьма убедительным доказательством. Так что кровавые
революции - не столько локомотивы, сколько катаклизмы и гримасы
истории. Сегодня это очевидно. И втянуть себя еще раз в
братоубийственную бойню наш народ, я в этом глубоко убежден, не
даст.
- Насколько обоснованна ваша убежденность?
Подтверждается ли это, например, данными социологического
зондирования общественных настроений?
- Полностью подтверждается. Да, уровень недовольства населения
властями и своей горестной жизнью достиг у нас очень высокой
отметки. И все же абсолютное большинство россиян заявляет, что не
пойдет, образно говоря, "на баррикады". Даже мирные митинги
протеста собирают не так уж много людей. При этом на словах
граждане нередко поддерживают идею массовых выступлений. Но когда
доходит до дела, реально участвовать в них многие не хотят.
Вспомним хотя бы, как опасались власти всероссийской акции
протеста, назначенной профсоюзами на 7 октября 1998 года и
активно поддержанной коммунистами. Сколько было "страшных"
прогнозов, разговоров о возможности перерастания акции в
"социальную революцию", общественную катастрофу. И что же? В этот
день собралось гораздо меньше народа, чем ожидалось, никаких
эксцессов не произошло. И в целом влияние этой акции на
социально-политическую обстановку в стране оказалось мало
заметным.
Другой пример. Летом прошлого года, когда шахтерские
выступления достигли огромного накала, большинство граждан на
словах поддержало самые отчаянные действия стачечников, включая
блокаду железных дорог и долговременную демонстративную осаду
Белого дома. Однако эти акции так и не получили практического
продолжения. Больше того, новые опросы показали, что лишь
небольшая часть респондентов считала возможным распространение
протестных действий. На деле этого не произошло.
В минувшем сентябре, когда цены после августовского обвала
подпрыгнули сразу на 38 процентов и резко ухудшилась жизнь
десятков миллионов граждан, около половины опрошенных уверенно
заявили, что в их городе или районе вполне возможны массовые
выступления против дороговизны и материальных тягот. Но только
треть жителей сказала, что готова участвовать в этих
"мероприятиях".
На самом же деле акции протеста собирают лишь несколько
процентов граждан (в любом случае менее десяти). Такой разрыв
между демонстрационными заявлениями и реальными поступками
фиксируется во всех социологических опросах.
К счастью, российское общество цивилизованно переросло "фазу
дикарской стихии", при которой общественное недовольство могло бы
вылиться во всесокрушающий "русский бунт". Но в то же время
общество не доросло еще до современных форм организованных
социальных движений. Профсоюзы пока так и не сумели по-
настоящему трансформироваться в независимые, отвечающие новым
условиям общественные объединения, не стали подлинно массовыми,
авторитетными организациями. Политические партии, которые нередко
ведут популистскую, суетную борьбу друг с другом внутри
столичного Садового кольца, тоже далеки от народа. Словом, от
угрозы "русского бунта" мы ушли, но к цивилизованному социальному
партнерству пока не пришли.
- Хорошо, конечно, что "кровавый бунт" нам не грозит. Но чем
же, на ваш взгляд, объясняется долготерпение наших граждан? Может
быть, тем, что был прочно усвоен и вошел в "генную память"
негативный опыт прошлых социальных потрясений? Ведь крови на Руси
было пролито немало...
- Вообще-то расхожее представление о россиянах как о бунтарях,
отчаянных, лихих людях - это тоже во многом миф. Известные слова
Пушкина "о русском бунте - бессмысленном и беспощадном"
относились только к пугачевщине. Если посмотреть повнимательнее,
то в нашей старой истории было не так уж много массовых
вооруженных народных выступлений против власти. Они происходили в
основном на периферии, наиболее известные связаны с именами
Пугачева и Разина. "Походы" эти закончились бесславным
поражением. И это не могло не остаться в народной памяти.
Показательно, что ни в 1905-м, ни в феврале 1917-го, ни позже
- в октябре широких революционных выступлений, как говорилось в
наших прежних учебниках истории, не было. Даже в периоды
чудовищного массового голода в крупных регионах (1921, 1933, 1946
годы) масштабных волнений не было. Конечно, при тогдашней
репрессивной диктатуре любые выступления были бы жестоко
подавлены. Но, например, в 1946 году даже серьезных попыток
протеста не наблюдалось.
Массовых протестов не было и тогда, когда уже в новой России
власти готовились начать войну в Чечне. Молчало общество и когда
началась война, и когда пошли цинковые гробы с Кавказа. Уместно
при этом вспомнить, какие мощные акции против войны во Вьетнаме
были в свое время за рубежом.
Россияне - это я хотел бы особо подчеркнуть - научились
приспосабливаться. Главное для многих - просто выжить, выстоять
любой ценой. Это, а не борьба или протест - наиважнейшая цель.
Образно говоря, если невозможно распрямиться во весь рост и
больше шансов сохраниться, став на колени, значит (что, мол,
поделаешь!) надо так и поступить. И смириться. Один из западных
ученых как-то все допытывался у меня: почему многие российские
граждане, не получающие зарплату, все-таки продолжают бесплатно
ходить на свой завод, в офис и работать? Представительница Дании
выдвинула на этот счет весьма забавное объяснение: у русских
плохо с жильем, у них тесные комнаты, вот они и приходят на
работу, даже не получая зарплату. Западным специалистам трудно
понять, как это человек, не получающий денег, все-таки идет
каждый день на свою службу... А мы просто привыкли терпеть. Будем
терпеть и дальше.
Плохо это или хорошо, но таков уж наш характер.
Отсутствие в стране организованных социальных движений за
права человека и работника объективно вынуждает большинство
населения к тому, чтобы самому приспособиться к переменчивой
общественной ситуации. Здесь реальная, традиционная основа
легендарного российского всетерпения. Между прочим, согласно
декабрьским опросам, именно эту черту общественное мнение
признает наиболее важной для национального характера.
- А как сами россияне считают, удается ли им приспособиться к
новой жизни, к переменам, происшедшим в стране за последнее
десятилетие?
- Во второй половине февраля нынешнего года 28 процентов
жителей сказали, что уже вполне приспособились; еще 20 процентов
- что это произойдет, по их мнению, в ближайшем будущем. Каждый
десятый затруднился с ответом. И наконец, 40 процентов граждан
заявили, что никогда не смогут приспособиться. Но это
субъективные оценки. А в целом для нынешнего кризисного и
чрезвычайно сложного периода ответы весьма показательны.
Конечно, люди глубоко разочарованы тем, к каким удручающим
экономическим результатам мы пришли после семи лет реформ. 78
процентов опрошенных заявили, что "события ведут нас в тупик".
Почти две трети граждан считают, что "в стране происходит
утрата порядка, нарастание анархии". Треть россиян с большим
пессимизмом смотрят в будущее - они уверены, что "экономический
кризис растянется на десять лет и более". Но вот что интересно -
при этом только 30 процентов граждан выступают за прекращение
экономических реформ.
- Каковы на сегодняшний день рейтинги президента,
премьер-министра, руководителей верхней и нижней палат
Федерального Собрания?
- Деятельность президента одобряет (и это давно уже не
новость) всего 6 процентов граждан, а 90 процентов - не
поддерживают Бориса Ельцина. Почти 70 процентов опрошенных
считает, что даже если это повлияет на стабильность в стране,
глава государства должен уйти со своего поста уже в самое
ближайшее время.
Что касается руководителей палат, то Геннадия Селезнева
поддерживают сейчас 28 процентов жителей, а Егора Строева - 21.
Однако самый высокий рейтинг у премьер-министра Евгения
Примакова - его деятельность одобряют 56 процентов граждан. И
хотя большинство населения страны не питает надежд на то, что в
ближайшее время в России удастся добиться изменений к лучшему,
все же Примакова очень многие поддерживают - как гаранта
относительной стабильности и спокойствия, сумеющего удержать
страну от развала.
Нынешний премьер - новый для России тип руководителя. Кто
раньше вставал у штурвала государственного корабля? Либо бывший
директор завода (как, например, Николай Рыжков, Виктор
Черномырдин), либо бывший секретарь обкома (наиболее яркие
примеры - Михаил Горбачев, Борис Ельцин). А на таком высоком
посту нужна не только хозяйственная практика. Необходимы и
политический опыт, эрудиция, обширные знания, понимание
исторических закономерностей. Примаков в немалой степени обладает
этими качествами. Людям нравятся его основательность,
спокойствие, уравновешенность. По своему характеру он - не
публичный политик, не вождь, однако говорит без бумажки,
грамотно, ценит юмор и сам умеет пошутить. Такой массовой
поддержки, которую имеет сейчас Примаков, не было в последнее
десятилетие ни у кого, кроме Бориса Ельцина в начале 90-х.
Сегодня премьер является фигурой, объединяющей вокруг себя многие
политические силы. В нынешнее смутное время это чрезвычайно
важно.
- Развал экономики, серьезнейшие ошибки реформаторов во многом
дискредитировали идеи рыночных преобразований, демократии.
Помогает ли это коммунистам укрепить свои позиции?
- Нет, этого не происходит. Последний февральский опрос
показал, что симпатии к компартии испытывают 22 процента граждан.
Примерно так было и год назад, и два, и три...
- И последний вопрос. Что вас больше всего озаботило, вызвало
тревогу при анализе ответов, полученных в ходе социологических
исследований?
- Пожалуй, то, что более 40 процентов граждан "полностью
согласны" и "скорее согласны" с тем, что русские в России должны
быть официально признаны главной нацией. На самом деле это
фактически так и есть, но здесь беспокоит другое. Столь массовая
поддержка националистической идеи "Россия - для русских" не
лучшим образом характеризует уровень массового сознания. Это
может иметь далеко идущие последствия. Смотрите, 78 процентов
наших граждан считают, что Севастополь должен принадлежать
России. И почти половина населения не одобряет подписанный с
Украиной договор, ибо сначала, по их мнению, следовало
урегулировать нерешенные вопросы. Такая направленность мышления
вызывает у меня тревогу. Понятно, воевать с Украиной из-за
Севастополя никто не собирается, но и укреплять дружбу с нашим
соседом при таких настроениях людей будет сложновато...
В заключение хотел бы заметить, что с 1992 года в общественном
сознании произошли большие перемены. Но сколько еще предстоит нам
пройти, чтобы избавиться от отживших догматов, стереотипов и
клише! Чтобы понять, что в этом мире главное - человек. И
научиться уважать его права, свободы, просто его самого...




05-03-1999, Труд