титаник снова проплыл мимо

НЕОБХОДИМОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ К "НИКЕ-99".
ЛЕОНИД ПАВЛЮЧИК.
Своего "Титаника" кинематографическая Россия в 1998 году не
создала. Из сорока картин, снятых на студиях страны, ни одна не
наделала громкого, радостного переполоха в мире кино, не увлекла,
интригующе и властно, зрителей в залы.
Если в прошлые годы явными фаворитами кинематографического
сезона становились то обжигающе актуальный "Кавказский пленник",
то намеренно элегичный "Вор" (обе картины вызвали немалый интерес
на родине, номинировались на "Оскар"), если начало года нынешнего
подарило шумную премьеру многомиллионного "Сибирского
цирюльника", на которого, совсем как встарь, валом повалил народ,
то год минувший войдет в историю отечественного кино добрым
десятком весьма достойных, в той или иной мере интересных лент,
среди которых явного лидера тем не менее не оказалось...
Это подтвердила торжественная церемония вручения призов
"Ника", которая прошла в Доме кино уже в двенадцатый раз. Из
выдвинутых на премию фильмов-"тяжеловесов" каждый что-нибудь да
получил, а вот собрать 11 наград, как это удалось на "Оскаре"
пресловутому "Титанику", ни одной нашей картине в этот раз даже
не снилось. В итоге "Страна глухих" получила три "Ники", в том
числе две актерские - за лучшую женскую роль (в фильме блистает
дебютантка Дина Корзун) и за лучшую роль второго плана (Максим
Суханов). Лучшим актером признан Владимир Ильин, с присущим ему
блеском сыгравший в комедии "Хочу в тюрьму". Лучшую музыку
написал неувядаемый Геннадий Гладков ("На бойком месте"). "День
полнолуния" получил "Нику" за лучший сценарий, а "Му-му" - за
лучшую операторскую работу...
Словом, можно было бы сказать, что всем сестрам досталось по
серьгам, если бы две главные "серьги" - за лучшую режиссуру и
лучший фильм года - не вручили Алексею Балабанову, создателю
спорного, вызывающего у многих категорическое неприятие фильма
"Про уродов и людей". Это неожиданное решение Академии
кинематографических искусств и стало главной сенсацией только что
отшумевшей "Ники".
Алексей Балабанов никогда, за исключением, может быть, первой
работы "Счастливые дни", не отличался мажорным, оптимистичным
мироощущением. Довольно-таки безысходной была его лента "Замок" -
изысканно-мрачноватая экранизация одноименного романа Франца
Кафки.
Много крови, грязи выплеснул он на экран в "Брате" - крутом
американизированном боевике. Но в своей последней картине
режиссер, кажется, превзошел самого себя...
В фильме, тонко стилизованном под синематограф начала века,
оживает странный, страшный, причудливый, порочный, греховный и -
такова уж магия экрана - неуловимо притягательный мир
человеческого дна, каким он открывается авторам ленты и нам,
зрителям. Это мир проституток, мазохистов, содомитов,
вуайеристов, калек, уродов, которыми изобильно щедро населена эта
лента. Правит бал в этом темном царстве некто Иоганн (Сергей
Маковецкий) - сатанинского вида фотограф с бескровным, анемичным
лицом скопца, промышляющий сначала порнографическими открытками,
потом, по мере разрастания "дела", фильмами столь же скабрезного
содержания.
Режиссер скрупулезно показывает, как рушатся две вполне
благополучные семьи, в которые проникает (сначала через черный
ход, а потом через парадное крыльцо) со своим "искусством"
Иоганн: добропорядочные люди, начинавшие, казалось бы, с невинных
просмотров похабных открыточек, постепенно втягиваются в
преступный бизнес, становятся подручными сатаны. Молодые красивые
женщины превращаются, говоря сегодняшней терминологией, в
порномоделей, романтичный юноша фотограф - в мастера "крутого"
порно, который в профессиональном цинизме превосходит вскоре даже
своего духовного наставника Иоганна.
Разумеется, фильм при желании можно прочитать как тревожное
послание человечеству, даже как метафору пути, пройденного
кинематографом в ХХ веке: от развлечения, балагана,
легкомысленных картинок - до мощной индустрии, властно
манипулирующей сознанием людей. Это воздействие может быть
страшным, разрушительным, ломающим корневые свойства личности,
словно говорят авторы этой талантливо сделанной ленты, поражающей
своим визуальным, стилистическим блеском, неукротимой
художнической фантазией. Но парадокс ситуации в том и состоит,
что их собственный фильм несет такую невиданную доселе в нашем
кино концентрацию патологии, физических и нравственных уродств,
пронизан таким неверием в духовные силы человека, в его
способность противостоять злу, он так сладострастно живописует
оттенки порока, что, хотели того авторы или нет, их детище
воспринимается как знак и символ, "наоборотная" апологетика того
низменного кинематографа, против которого они вроде бы возвышают
свой голос.
Уроды побеждают людей. Темная изнанка человека сильнее его
светлой стороны. Низменные киноподелки притягательнее искусства
доброго и гуманного. С этими выводами фильма соглашаться
решительно не хочется.
Разумеется, художник имеет право на полную свободу в выборе
тем, в их трактовке. Но право и обязанность кинематографического
сообщества, и киноакадемии, в частности, - отделять зерна от
плевел. Гуманное - от "злачного". Созидательное, строительное -
от разрушительного.
Перспективное - от обочинного. Назвав лучшей работой года эту,
по меньшей мере спорную, а на мой вкус, "черную", безысходную и,
главное, программно антизрелищную ленту, ориентированную разве
что на горстку изощренных киногурманов, мои коллеги по академии
бросили вызов тенденции, властно набирающей силу в последние
годы. Во всем мире кино "авангардное", "поисковое", "авторское",
к которому относится и фильм "Про уродов и людей", - давно стало
уделом студенческих аудиторий, небольших синефильских общин. В
прокате и даже на самых престижных фестивалях сегодня торжествует
кинематограф совсем другого дыхания. Не забудем, что и
"Английский пациент", собравший девять "Оскаров", и уже
упоминавшийся знаменитый "Титаник", и фаворит последней
оскаровской гонки "Влюбленный Шекспир" - это не только этапные
для Голливуда произведения, по-своему, к слову говоря, "штучные",
но и зрелищные, кассовые "хиты", прогремевшие по всему миру. А мы
в это время продолжаем пестовать, награждать призами вполне
элитарные, вполне маргинальные фильмы. С такой сомнительной
кинополитикой зрителей в наши давно пустующие залы мы, боюсь,
никогда не вернем...




04-05-1999, Труд