Учитель труда
АКАДЕМИК ИВАН РАЗДЫМАЛИН ПРЕПОДАЕТ В ОБЫЧНОЙ СЕЛЬСКОЙ ШКОЛЕ.
В 60-х годах прошлого века воронежское село Костенки
прославилось на всю страну школьной научно-производственной
бригадой, созданной учителем Иваном Федоровичем Раздымалиным. К
нему и по сей день едут за опытом российские педагоги.
С войны Раздымалин вернулся с двумя орденами Славы, орденом
Красной Звезды... Перед ним были открыты двери в любой институт.
Он пошел работать в школу - учителем труда. Одновременно поступил
в два института - сельскохозяйственный и педагогический. Оба
закончил блестяще: один - за три года, второй - за пять. Тогда
еще молодой педагог обратил внимание на беду сельской школы тех
лет: учебный процесс велся в отрыве от земли. Даже в сочинениях
деревенские ребята писали о своей мечте стать летчиком, геологом,
полярником, физиком... И почти никто - строителем, механизатором
или дояркой. Для морального давления на нерадивых использовался
шаблонный педагогический прием: "Будешь плохо учиться - одна
дорога: в пастухи".
Вот тогда Раздымалин - в противовес сложившейся ситуации -
создал научно-производственную бригаду. Ребята из года в год
пахали закрепленные 200 гектаров угодий, сеяли зерновые,
подсолнечник, свеклу. Увлеченно экспериментировали на поле и вели
научные дневники. Иван Федорович говорит, что считает их
соавторами учебника "Агротехника полевых и овощных культур" и
своих других научных трудов. Но главный результат - в другом.
Вслед за педагогом из Костенок ученические бригады по типу
раздымалинской стали создавать многие сельские школы. Именно они
в какой-то степени притормозили повсеместную миграцию молодежи из
деревни в город.
Костенковским мальчишкам и девчонкам можно позавидовать: в
какой еще сельской школе преподает доктор наук,
член-корреспондент Российской академии образования? Иван
Федорович, защитив кандидатскую, потом и докторскую диссертации,
так и остался сельским учителем. Никогда он не собирался изменять
школе. Тем более сейчас, когда ей живется отчаянно трудно. И
морально, и материально.
* * *.
- Запас прочности, накопленный в прежние годы, приближается к
нулю, - с грустью говорит директор Раздымалин. - До предела
обветшало оборудование физических и химических кабинетов.
Например, чтобы продемонстрировать на лабораторных занятиях
реакцию, связанную с нагреванием, учитель химии вынужден
прибегать к помощи старого примуса. А географ, отчаявшись склеить
рассыпавшуюся карту, всю ночь перерисовывает ее цветными
карандашами на ватман. Смешно? А мне - нет. Не будем забывать,
что учитель и сам должен всю жизнь заниматься образованием. Ему,
как воздух, необходимы журналы - не только профильные, но и
литературные, общественно- политические. А у нас сейчас нет ни
одного педагога в селе, да, по-моему, во всем районе, кто мог бы
позволить себе такую роскошь, как подписку на "Новый мир",
"Огонек" или на тот же ваш "Труд". Особенно жаль молодых коллег:
им не до возвышенных споров о предназначении учителя, о театре и
кино. Они после уроков погружаются в хлопоты по хозяйству: доят
коров, выгребают навоз, готовят пойло для свиней. Или до
изнеможения копаются на грядках. А иначе не выжить: время от
времени выдаваемая зарплата оскорбительно мала.
Я не знаю, почему так случилось. Но знаю другое: вопрос о том,
какой быть России, решается именно в школе. Отсюда и должны
"танцевать" и правительство, и Госдума, и Кремль. Не так давно
президент объявил о всеобщей компьютеризации школ, в том числе и
сельских. Разве мы против? Обзаведясь такой техникой, мы,
например, загоним на вечное хранение в файлы все
экспериментальные данные, накопившиеся за тридцать с лишним лет
существования нашей научно-производственной бригады. Их столько,
что хватит на несколько докторских диссертаций. Но компьютер - не
помощник в решении насущной проблемы: в школе постоянно протекает
крыша, и нет средств залатать ее основательно.
Когда слышу разговоры о введении платного образования, меня
коробит. Это все равно, что платить за право жить, дышать. Как-то
наш деревенский священник, глядя на безымянные могилы старинного
кладбища, задумчиво произнес: "Вот под той вековой березой,
возможно, лежит тот, кто мог бы стать вторым Ломоносовым, а под
соседним холмиком - еще один Ньютон иль Эйнштейн... Их таланты не
раскрылись лишь потому, что тогда эти люди не могли ни читать, ни
писать". И он прав. Так зачем нам из светлого дворца знаний снова
лезть в избу с лучиной? В связи с этим в учительской среде даже
возникло нехорошее подозрение: может, доводя учителей до
положения маргиналов, их провоцируют на то, чтобы они сами
потребовали введение платы за учебу, которая-де сразу снимет с
повестки дня все проблемы нищенского содержания? Но если такая
иезуитская идея витает в чьих-то чиновничьих мозгах, то я
ответственно заявляю: она обречена на провал. Учителя как
каторжные будут вкалывать на приусадебных участках, пасти
общедеревенское стадо по выходным, выращивать поросят и кур, но
никогда и ни за какие коврижки не подпишут своими руками смертный
приговор бесплатному образованию.
Сейчас сложно воспитывать учеников. Учитель говорит на уроке о
служении Отчизне, долге гражданина... А повседневная жизнь
настаивает на своем: служи прежде всего самому себе, любимому.
Финансовые аферисты, чьи фамилии у всех на слуху, безнаказанно
роскошествуют в заграничных виллах и дворцах. О "ворах в законе"
теперь пишут и говорят с пиететом, какого раньше удостаивались
разве что космонавты. С кого же брать пример юношам и девушкам,
"обдумывающим житье"? Почему ни на экране, ни в газетах не стало
положительных героев? Остается уповать на классическую
литературу, которая, надеюсь, из школьной программы не уйдет. И
еще на труд.
В его воспитательном значении сомневаться не приходится.
...С Иваном Федоровичем Раздымалиным мы встретились не в
кабинете, а посреди осеннего поля, где разменявший восьмой
десяток лет член-корреспондент вместе с чадами и домочадцами
сноровисто выкапывал картошку со своего участка. Бог в помощь,
учитель...
Пятерим ВАРФОЛОМЕЕВ, соб. корр. "Труда".
04-10-2001, Труд