ЛЮБОВЬ. Невозможная возможность или, наоборот, возможная невозможность? Представить себе, что среди безумного количества..

ЛЮБОВЬ.
Невозможная возможность или, наоборот, возможная
невозможность? Представить себе, что среди безумного количества
неравноценных, разнознаковых людей может вспыхивать такое
количество страстей, желаний и любви без божественного промысла,
невозможно.
Человечество, если взглянуть на него со стороны, совершенно не
предназначено для любви. Оно замкнуто на своих интересах,
корыстно, агрессивно, злопамятно. И вдруг некий человек,
посмотрев на кого-то, кто, в свою очередь, с посторонней точки
зрения, ничего из себя не представляет или представляет собой
полное ничтожество, загорается каким-то особенным светом,
приходит в экстаз, размыкается, у него возникает ощущение, что он
не самодостаточен, что ему нужно подсоединиться к какому-то
другому энергетическому полю. И это меняет его самого и его
жизнь.
Любовь абсолютно не допустима по всем рациональным параметрам.
Но с позиции некоторого предназначения человеческой жизни только
она и является основным событием.
Любовь несет с собой два страшных разрушения. Одно -
медленное, когда выветривается в бытовом, каждодневном, рутинном
состоянии. И второе - когда любовь не взаимна или у одного она
заканчивается и перекодируется на другого. Любовь таит в себе
зародыш инфаркта (врачи так и называют его "любовный инфаркт") и
разочарования, что зовется фрустрацией. Однако все почему-то
рискуют, переоценивая себя и ценности, - все бросаются в эту
печь. Наверное, это самая большая тайна.
Когда чудо, то происходит ослепление. Человек в состоянии
любви видит своего партнера как часть себя и дописывает его теми
красками, которые ему самому свойственны. Какое-то особое
напридумывание.
В ситуации чуда мы совсем не прислушиваемся к чужим голосам и
даже к своему собственному, становимся, может быть, маньяками.
Через какое-то время - прислушиваемся, и получается, что и ты, и
твой любимый - идиоты. Чем больше прислушивания, тем меньше
любви.
Несмотря на гигантское количество книг о любви ("Капитал"
Маркса - тоже книга о любви, но - к пролетариату), нигде не
описано, как любовь сберечь, как противостоять чужому мнению.
Очень мало реальных рецептов.
Роль секса переоценена в XX веке. Любовь больше, чем секс. Это
видно через призму измены: люди изменяют, но остаются верными
любимым на самом высоком уровне. Они могут даже расстаться. Потом
через годы встречаются, их тела покрыты поцелуями других людей.
Но вдруг приходит понимание, что это самый родной, близкий и
любимый человек. Никакие годы и жизнь нипочем.
Любовь, конечно, требует герметичности. Она и сакральна, и
сокровенна. Ее надо оберегать. И любые поползновения к
посторонним удовольствиям ее травмируют. Но я говорю о другом:
любовь может даже убивать, но она не помрет, если она реальна.
Это чудо, и я не нахожу физических или человеческих параметров
этого контакта. Есть очень точные попадания, соединения навсегда
без какой-нибудь даже совместной жизни. Эта любовь вызывает у
меня особенно трепетное чувство. В таком состоянии тебе уже
ничего не страшно.
Любовь - не очень комфортная вещь. А часто, будучи эгоистами,
мы выбираем комфорт. И тогда уже услужливая любовь заглядывает в
глаза, готовит ужин, моет тебе голову. Это не чувство, а
приспособление.
В XX веке мы действительно отползли от понимания главного. Это
хорошо видно по живописи. Сначала показывали плечи, потом -
грудь, потом - ноги. Потом - все. Концентрация внимания пришла к
половым органам - местам как бы главного наслаждения. Будто это
футбольные ворота, куда надо забить гол. Словно это главная форма
победы или унижения.
Любовь же - возможность двух людей находиться в состоянии не
просто счастья (счастливым можно быть с детьми, с друзьями), а в
состоянии поразительного покоя. Тогда, собственно, тебе уже
ничего не нужно. Это надмирный покой. Покой души. Душа-то над
миром.
В любовной, эмоциональной сфере жизни мы, по сути, люди,
приближенные все-таки к Востоку. Любые выбранные нами западные
действия ни к чему хорошему не приводят. Принципы самолюбия,
мужской уязвленности, мужской соревновательности, инстинкт
охотника, категоричность, определенность, победительность
(аналогично и у женщины) - все то, что характеризует параметры
западного активизма, здесь у нас не только не работает, но
разбивает и разрушает возможности. Не работает западная идея, что
можно догнать, убедить и перегнать. Европейство в русских
отношениях, как наши песенки, поверхностно и дурашливо. Любовь -
это потеря достоинства.
Любовь всегда приходит, когда не должна прийти. Это как в
писательстве - не ты культивируешь слово, а оно тебя. Не может
быть в литературе мастера слова, может быть только его раб. Так и
мы - рабы любви. Как текст настоящего автора, так и любовь -
больше человека. Не человек фантазирует чувством, а чувства
фантазируют человеком. Почти у каждого писателя есть идеальный
читатель. Его не обязательно видеть каждый день. Но пишешь, чтобы
именно он тебя понял - человек с определенной системой
восприятия. Любовь - тоже творческий процесс. В ней все таким же
способом происходит. В любви ты ведешь непрекращающийся
внутренний диалог
Виктор ЕРОФЕЕВ.




05-12-2000, Труд