Лампада

МИТРОПОЛИТ СМОЛЕНСКИЙ И КАЛИНИНГРАДСКИЙ КИРИЛЛ: НАДЕЖДА НА
СПАСЕНИЕ ЕСТЬ ДАЖЕ НА ДНЕ.
АЛЕКСАНДР КОРОЛЕВ.
ВИДНЫЙ ИЕРАРХ РУССКОЙ ЦЕРКВИ БЫЛ ГОСТЕМ ЖУРНАЛИСТОВ "ТРУДА".
- В дни октябрьского противостояния 1993 года наша Церковь
объявила анафему тому, кто в той ситуации первым применит оружие.
Но тогда так и не удалось установить, кто именно начал
стрелять первым. И когда меня потом спросили, искушая, конечно: а
на кого анафема? - я ответил, что мы не можем сказать, у Церкви
нет возможности расследовать все это дело. Приходится слышать,
будто отсутствие реальных последствий анафематствования - высшей
меры церковного наказания - ударяет по престижу Церкви. Отвечаю
на это: Бог поругаем не бывает. Анафема легла, и со временем мы
узнаем - на кого...
Так ответил на один из вопросов в беседе с журналистами
"Труда" митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл,
председатель Отдела внешних церковных сношений Московского
Патриархата, посетивший недавно редакцию нашей газеты. Разговор с
видным иерархом Русской Православной Церкви был долгим и
откровенным.
- Владыка! Митрополитами, понятно, не рождаются. Хотелось бы,
по случаю нашего знакомства, узнать: каким был ваш путь к
нынешнему высокому сану?
- Отвечу разве что очень кратно. Я сын священника. После
средней школы окончил в Ленинграде духовную семинарию, а затем
духовную академию. В апреле 1969 года принял монашеский постриг и
вместо мирского имени Владимир получил новое - Кирилл.
Тридцать лет продолжается мое церковное служение. Последние
девять лет по решению Священного Синода руковожу Отделом внешних
церковных сношений, пятнадцатый год управляю Смоленско-
Калининградской епархией.
- Как, если коротко, складываются сегодня, в преддверии
2000-летия христианства, межправославные отношения в мире?
- В целом для наших церквей характерны довольно тесные
взаимоотношения. Но есть и немало сложностей. Так, с 1961 года
началась подготовка к Великому Собору Православной церкви, но
сегодня никто не возьмется сказать, когда же он состоится.
Подготовка к нему вызвала к жизни огромное количество проблем.
И только развязав эти узлы, можно будет выходить на Собор.
Очень непросто складывается у нас взаимодействие с некоторыми
православными церквами: Константинопольским Патриархатом,
Румынским Патриархатом, а также с некоторыми зарубежными
церковными группировками. Сюда же нужно отнести и проблему
расколов - она крайне обострилась в конце века и касается всего
православного мира. Достаточно сказать, что сейчас сколачивается
некий "раскольничий интернационал", своего рода параллельная
квазицерковная православная организация. За всем этим стоят,
конечно, определенные силы, борющиеся с Православием. Так было
две тысячи лет назад, так происходит и сейчас.
- У православных россиян далеко не однозначное отношение к
участию нашей Церкви в экуменическом движении. На ваш взгляд, у
него есть будущее?
- В последние годы слово "экуменизм" стало у нас почти
ругательным. Мы вступили в экуменическое движение, или в
межцерковный диалог, с одной целью - свидетельствовать о
Православии разделенному христианскому миру. И мы настаиваем: не
может быть иной модели единства, кроме возвращения к Единой
Святой Соборной и Апостольской Церкви времен Семи Вселенских
Соборов. Полувековое участие православных в экуменическом
движении, к сожалению, не приблизило нас к достижению
христианского единства. Наши предложения оставались "гласом
вопиющего в пустыне", поскольку в руководящих структурах
Всемирного Совета Церквей протестантов - абсолютное большинство,
свыше 75 процентов. Протестуя против явного "застоя" в
экуменическом диалоге и ущемления интересов его православных
участников, Грузинская и Болгарская церкви уже вышли из
Всемирного Совета Церквей. Мы приостановили свое участие в
руководящем органе Всемирного Совета Церквей - в его Центральном
Комитете.
В дискуссионном порядке мы предлагаем на основе нынешнего ВСЦ
создать новую организацию, которую можно было бы назвать
Всемирным христианским форумом. Он мог бы работать по принципу
Всемирного экономического форума в Давосе, в нем не было бы
постоянного членства...
- Как складываются отношения с Католической церковью?
- Эти отношения весьма осложнились из-за ухудшения положения
православных на Западной Украине и из-за некоторых неосторожных
действий Ватикана после 1992 года на территории России. Мы
находимся в диалоге с католиками. В дискуссиях мы достигаем
соглашений, но проблема в том, что эти соглашения не по нашей
вине не реализуются на практике. Дискредитируется сама идея
диалога, что стимулирует развитие в России радикальных взглядов,
и люди, исповедующие их, требуют вообще отказаться от этого
диалога, подрывая тем самым мирный процесс урегулирования сложных
церковных проблем.
- Судя по редакционной почте, служение Русской Православной
Церкви в некоторых государствах СНГ сопряжено подчас с немалыми
трудностями. Хотелось бы получить информацию об этом из первых
рук.
- На Украине положение православной церкви, находящейся в
канонической связи с Московским Патриархатом, не из легких. Она
стала мишенью для нападок со стороны националистических сил,
которые считают, что всякая связь с Москвой вредит интересам их
страны, и потому Украинская православная церковь Московского
Патриархата критикуется как организация, наносящая ущерб
государству. Вполне дикая трактовка роли Церкви, особенно если
учесть, что Украинская православная церковь полностью
самостоятельна в своей внутренней жизни, и связь, которая
сохраняется с Москвой, - это молитвенная связь, ибо в
православных храмах на Украине поминается за богослужениями имя
Святейшего Патриарха Алексия.
Из трех стран Балтии в самом лучшем положении находится
Русская церковь в Литве. И власти, и население с уважением
относятся к нашей Церкви. Но в Эстонии до сих пор не оформлено
юридическое признание Православной церкви; зато в качестве
правопреемницы "довоенной" церкви признана религиозная группа,
перешедшая в юрисдикцию Константинопольского Патриархата.
Власти Эстонии готовы зарегистрировать нашу Церковь
(исторически укорененную в этой стране на протяжении столетий)
только как вновь образованную религиозную организацию, но это
означает, что мы теряем всякое право на наше историческое
наследие...
- Владыка, в условиях нынешних потрясений многие люди
обращаются к Церкви. Однако складывается впечатление, что и сама
она как бы беспомощна перед поразившим страну системным
кризисом...
- Вы во многом правы. Почему так получается? Церковь имеет
одно духовное оружие - слово, оно должно быть услышано, чтобы
подвигнуть людей на конкретные добрые действия. По ряду причин
эта триада - "церковное слово - человек - дело" сегодня не
срабатывает. О позиции Церкви по нынешним острым проблемам
большинство населения остается в неведении. Общероссийские СМИ
эти материалы никогда не публикуют, а маломощные церковные
издания здесь погоды не делают. Церковное слово - это еще и слово
приходского священника, но сейчас оно зачастую неубедительно для
паствы. За последние десять лет число приходов выросло с 6.800 до
почти 18.000. При всем желании за этот срок невозможно было
хорошо подготовить свыше 10.000 священников. Думаю, потребуется
еще не меньше десятка лет, чтобы у нас появилось новое поколение
высокообразованных священников.
Далее. Много ли сегодня людей, готовых слышать церковное
слово? Статистика говорит, что 80 процентов россиян крещены в
Православии, а сколько из них свое поведение, личные, семейные,
профессиональные, политические действия мотивируют христианскими
нормами?
Я почти никогда не смотрю телепередачи, кроме некоторых
программ новостей, - нет, простите, духовных сил воспринимать всю
эту "чернуху". И вот однажды, придя домой и располагая некоторым
временем, я включил телевизор и случайно попал на программу "Я
сама". Молодые женщины ведут оживленный разговор о
"двоемужестве", "двоеженстве", о том, кто из женщин как
реагирует, если у мужа оказывается подружка... И вдруг я поймал
себя на такой мысли: "Вот сидят в студии наши русские женщины. По
статистике - 80 процентов крещеные. Если кого-то жизнь возьмет в
оборот - помчатся в храм ставить свечку, просить у Господа
помощи. А здесь, в студии? Ну хотя бы одна встала и сказала:
"Девочки! Да вы что, белены объелись? Ведь мы же православные!
Разве тому нас учит и слово Божие, и Церковь, и наши родители, и,
наконец, мудрость народная?".
Семьдесят с лишним лет воинствующего атеизма, конечно, сделали
свое злое дело. Прежде наш народ имел возможность
мировоззренческой, нравственной ориентации на основе религиозных
ценностей. Атеистическая власть разрушила, отняла у людей эту
возможность, и мы имеем то, что имеем. Мы осознаем, что наше
служение для блага России и народа по-настоящему еще только
начинается и учимся адекватно отвечать на вызовы времени.
- Некоторые считают, что церковное руководство слишком много
уделяет внимания строительству храмов, тогда как от Церкви ждут
помощи те, кто страдает сегодня. Неужели у нее не хватает
авторитета, чтобы организовать масштабное социальное служение?
- Думаем мы и о храмах, и о страдающих людях. Но храмы - они
на виду, а наше социальное служение далеко не для всех очевидно.
Например, Церковь собрала больше двух миллионов долларов для
оказания помощи беженцам из Чечни. В Ингушетии, Дагестане и
Грозном мы развернули свои штабы, и в течение двух лет, работая в
тяжелейших условиях, наши люди обеспечивали питанием и
лекарствами пострадавших от войны.
Не сочтите это бахвальством, но прихожане моего кафедрального
собора на протяжении 10 лет опекают дом престарелых, который в
прошлом был самым ужасающим в Смоленской области. Епархия на свои
средства содержит две гимназии и два детских сада. Подобные факты
есть в каждой епархии. Но светскому миру ничего о них неизвестно.
Во-первых, потому что СМИ отнюдь не гоняются за такой
информацией, во-вторых, потому что наше социальное служение еще
не стало действительно масштабным. Последнее связано с нехваткой
финансовых средств.
К слову: мы только что выступили с воззванием к международным
гуманитарным организациям с просьбой оказать материальную помощь
для обеспечения этой зимой бесплатным питанием нуждающихся людей.
На базе церковных приходов будут развернуты полевые кухни. По
предварительным данным, наше воззвание встречено с пониманием, и
мы получим помощь, пусть и не в таком объеме, как хотели бы...
- Вы говорите о нехватке у Церкви финансовых средств. А по
иным публикациям выходит, что Церковь просто купается в
деньгах...
- Церковный бюджет складывается в основном из тех денег, что
наш нищий народ приносит в храм. Их едва хватает на зарплату
священнику и работникам храма, оплату хора и текущий ремонт
церковных зданий. Денег из госбюджета на реставрацию возвращенных
Церкви архитектурных шедевров не выделяется.
Государство не передало в собственность Церкви ни одного
здания - только в пользование. Когда в стране началась
приватизация и коллективы некоторых предприятий были готовы
выделить 10 процентов акций в пользу Церкви, из Госкомимущества
раздался окрик: "Церковь по закону не имеет права участвовать в
приватизации!" Странно: всякого рода проходимцы, как теперь
известно, "имели право", а Русская Церковь - нет. Разъяснять, по
какому такому закону нам отказано в участии в приватизации,
Госкомимущество не сочло нужным.
Да, мы получили долгожданную свободу. Но я говорю сегодня:
грош цена этой свободе, если она не будет иметь необходимой
экономической основы. По своему положению Церковь не может и не
должна заниматься ни бизнесом, ни торговлей, но я утверждаю, что
наши миряне должны заниматься экономикой в пользу Церкви.
- Год назад в обществе возникла острая дискуссия по поводу
показа по телевидению фильма "Последнее искушение Христа".
Оглядываясь в те дни - не проиграла ли Церковь в глазах людей,
выступающих за реальную свободу слова и информации?
- Мы глубоко убеждены, что на показе этого фильма проиграл
канал НТВ. Церковь не выступает против свободы слова и
информации, но она выступает за элементарное уважение к
религиозным чувствам людей. Демонстрацией этого фильма были
оскорблены религиозные чувства миллионов россиян. А в любом
приличном обществе оскорбление не является добродетелью. И тот,
кто оскорбляет, обычно оказывается в проигрыше. Такова наша
оценка случившегося, она, уверен, справедлива в отношении тех,
кто организовал показ пресловутого фильма.
- Время от времени отдельные СМИ возвращаются к старой теме -
об аморальности контактов православных архиереев с бывшим КГБ,
это, мол, и сегодня не способствует росту престижа Церкви...
- Реальность была такой. Советское государство определило для
взаимоотношений с Церковью два своих учреждения - Совет по делам
религии при Совмине и Комитет госбезопасности. Без их согласия мы
не могли не то что назначить священника на приход, но и починить
прохудившуюся крышу храма. Когда я был ректором Ленинградской
духовной академии, то даже список абитуриентов должен был
согласовывать с уполномоченным Совета. Однажды я спросил его
(кстати, полковника КГБ): к чему это? Он улыбнулся: "Не
согласовывайте, но тогда ни один из несогласованных не получит
прописки в Ленинграде". Это не было простым техническим, так
сказать, согласованием, это была борьба за каждого конкретного
человека. Многие из тех, кого тогда удалось "отбить" у властей,
стали иерархами, богословами, известными священниками, которые
трудятся на благо нашей Церкви. Сегодня сколько угодно можно
рассуждать на эту тему, но если бы я и другие не шли тогда на
трудный диалог с властью, то были бы теперь лишены не только
Ленинградской духовной академии, но, вероятно, и вообще церковной
жизни... Если священник перед лицом власти отстаивал в те времена
интересы Церкви - он делал доброе дело; если же использовал эти
контакты, чтобы заложить своего брата, кому-то причинить зло - то
он был нечестивцем и врагом Церкви.
Как вело себя духовенство? Скажу откровенно - мы знали почти
все друг о друге. У нас была система солидарности, которую мы
противопоставляли мощной государственной системе слежки и
контроля. Власть даже не представляла, насколько мы сплочены и
насколько координируем свои действия. И мы оказались сильнее. Да,
мы знали, кто в наших рядах был предателем. И сейчас знаем. И у
нас есть силы исторгнуть из своей среды эту публику. Но самое
главное - мы не забываем, что Бог управляет Церковью. И Он не
одного уже исторг и наказал.
- Нам не обойтись без оценки нынешнего состояния
межрелигиозных отношений в России...
- При всем различии богословских взглядов последователи
православия, ислама, иудаизма, буддизма на протяжении веков
практическим путем выработали в России некий "модус вивенди",
образ взаимоотношений друг с другом. В нашей стране никогда не
было религиозных войн. В последние же годы все мы одинаково
страдаем от агрессивного вторжения в Россию всех этих
"миссионеров" и "проповедников", представляющих собой инструмент
некой колониальной политики. Появляются, скажем, какие-то раввины
из Америки, Израиля и заявляют, что все здешние "раввины
советских времен" - не настоящие, их нужно заменить... Очень
хрупкая в России община буддистов, только начала возрождаться. Но
приехали "миссионеры", сколотили сектантские группки, которые
стали на части разрывать ее. Полагаю, не без влияния извне
сохраняется напряжение и в исламской общине...
Недавно я участвовал в очередном заседании президентского
Совета по взаимодействию с религиозными объединениями. И был
встревожен тем, что некоторые члены Совета откровенно
поддерживали иностранное "миссионерство". Я резко критиковал эту
близорукую позицию. Ведь речь не только о защите
узкоконфессиональных интересов, а о преодолении настоящей
колонизации духовного пространства Отечества.
- Владыка, возможно ли изменение позиции Церкви, так и не
признавшей царскими "екатеринбургские останки"? Связана ли эта
проблема с предполагаемой канонизацией последнего российского
императора и членов его семьи?
- В период полемики о судьбе "екатеринбургских останков"
некоторыми СМИ дело представлялось так, что Церковь просто по
своей "серости и непросвященности" заняла такую осторожную
позицию. Так наводилась тень на плетень. На самом деле Церковь
занимала осторожную позицию именно потому, что часть научной
общественности не признала результатов проведенных исследований,
настаивала на другой методике.
Если бы все научные вопросы тогда были сняты, то и Церковь с
великим удовольствием признала бы полученные результаты. Принять
же ту или иную сторону в условиях жаркого спора до того, как он
будет исчерпан, Церковь, как сила примиряющая, не могла себе
позволить. К сожалению, наши предложения об устройстве временного
захоронения останков, о передаче их частиц ученым для дальнейших
исследований - не были услышаны. Мы сейчас лишены этой
возможности, и, наверное, навсегда. Поэтому Церковь не может
пересмотреть здесь свою позицию. Для решения вопроса о
канонизации Николая II и членов его семьи, который окончательно
будет рассмотрен на самом высоком уровне - на Поместном Соборе
(предположительно - 2000-й год), истинное место нахождения
фактических царских останков какого-то принципиального значения
не имеет.
- Мы понимаем, что у вас, Владыка, очень напряженный рабочий
график. В этой ситуации человеку тем более необходим полноценный
отдых. Как вы проводите отпуск? Каковы ваши предпочтения в
литературе, искусстве?..
- Поскольку все мое служение проходит публично и контакты с
огромным числом людей - его необходимая часть, во время отпуска
мне необходимо полное уединение, чтобы восстановить силы, остыть,
успокоиться, в известном смысле духовно сконцентрироваться.
Лучший способ для меня - уединение на лоне природы. Две,
максимум три недели отпуска я провожу в лесу, вдали от
цивилизации. Лесные прогулки, грибная охота, плавание в озере - и
никаких контактов с внешним миром.
Я очень люблю русскую классическую литературу, классическую
музыку, особенно эпохи барокко, живопись и архитектуру.
- В завершение хотелось бы получить ответ на вопрос, которым
задаются миллионы россиян: есть будущее у России?
- Я не могу ответить так, как это обычно делают политики,
которые, как бы играя и бравируя, заявляют: "Я оптимист" или "Я
пессимист"... Церковь учит: есть "путь жизни" и "путь смерти", и
эти пути не предопределены, то есть не обязательно какой-то из
них является непременным. Нельзя сказать так, что Россия будет
спасена.
Или что Россия погибнет... Не может быть однозначного ответа.
Потому что в каждый момент истории совершаются какие-то дела,
которыми мы себя либо приближаем к концу, либо мы себя от этого
конца отводим. И до самого последнего момента, до некоего
коллапса, всегда остается надежда. Даже в глубине страданий и
даже на дне пропасти есть надежда на спасение. Я верю в силу
Божию, в то, что Бог по молитвам людей, тем более по молитвам
новомучеников российских, несомненно, может дать нам спасение. Но
это абсолютно не значит, что мы предопределены к счастливой,
стабильной жизни. Именно поэтому мы и говорим, что Бог с дьяволом
борется, что жизнь человека - это постоянная борьба добра со
злом.
Наша страна вовлечена сейчас в эту борьбу в полной мере. Ее
итог? Думаю, он будет зависеть от всех нас, в том числе от
Церкви, от прессы, от многих других общественных сил и людей. Я
не имею ни оптимистического, ни пессимистического ответа на ваш
вопрос. Я имею только библейский ответ, который выражен в
упомянутой замечательной идее двух путей. Очень мудро сказано в
слове Божием:
"Избери жизнь, чтобы жил ты и дети твои".




06-01-1999, Труд