Виктор ерофеев: голая комсомолка - уже не комсомолка

ОЛЬГА СОЛОМОНОВА.
РАЗГОВОР С АВТОРОМ ЗНАМЕНИТОГО РОМАНА "РУССКАЯ КРАСАВИЦА" О
НЕСОВЕТСКОЙ ЖЕНЩИНЕ, СОВЕТСКОМ МУЖЧИНЕ И КОНСЕРВАТИВНОЙ ЛЮБВИ.
- Французский писатель Флобер говорил , что госпожа Бовари -
это он сам. А вы могли бы сказать: "Русская красавица - это я
сам"?
- Да, и думаю, что с еще большим основанием, чем Флобер. Он
утверждал это, поскольку считал, что страсти Эммы Бовари являются
страстями его века. В то время как страсти моей Красавицы, если
их развернуть в социальный план, - непосредственно мои страсти,
которые я пережил, участвуя в литературном альманахе "Метрополь".
Это падение с высот номенклатурного благополучия, скольжение по
всему социальному профилю - ровно то же самое, что пережила моя
Красавица после того, как побегала по полю и тем вызвала на себя
гнев общественности.
Кстати, тонкую грань, отделяющую Эмму Бовари от моей
Красавицы, отметил однажды один из самых крупных издателей мира -
господин Майер. Мы с ним сидели в ЦДЛ, выпивали, и он сказал, что
любит мою Красавицу больше, чем мадам Бовари. Польщенный,
спрашиваю, почему. Питер ответил, что с Эммой Бовари он бы не
смог спать, а мою Красавицу трахнул бы с удовольствием.
- Ничего не скажешь, тонкий литературный комплимент.
- Госпожа Бовари - фигура, которая имеет, скорее,
общефранцузское значение, а Красавица - очень личностная,
индивидуальная и соткана из моих чувств, только вывернутых в
сторону женского образа и перевернутых в сексуальной оболочке.
Интересно, как все это читатель воспринимает. Скажем, героиня
романа Флобера, прочитанного американцем, выглядит как героиня
романа "Унесенные ветром", а для русского парня, допустим, из
Перми - как Анна Каренина. Я вообще в детстве думал, что все эти
замечательные тети живут где-то в одной коммунальной квартире -
Анна Каренина, Эмма Бовари, Скарлетт... А сейчас мы видим, что
героини очень национальны. И выглядят они национально, у них
национальный язык тела - мимика, жестикуляция и прочее. И в этом
разнообразии их прелесть.
- Свою первую любовь помните, Виктор Владимирович?
- Помню, что, когда мы жили в Париже, я учился в школе и
каждый год влюблялся в девочку из старшего класса. Это была
четырехлетняя школа, и когда дети заканчивали обучение в
четвертом классе, то уезжали в Москву. И "моя" девочка тоже.
Конечно, я всякий раз напридумывал этот образ возлюбленной, в
котором было больше моего какого-то идеала, чем конкретной
девочки.
- Может, мы и любовь себе напридумываем? Что это такое -
любовь?
- Как всегда, в самых важных вещах люди не разобрались.
Говорят: любовь, любовь, а по сути плохо понимают, что это такое
даже те, кто пишет о любви книжки. То же самое - с понятием
красоты. Мне кажется, мы только наполовину обладаем общими
характеристиками красоты, а наполовину очень субъективными
представлениями. Так и понятие любовь на пятьдесят процентов
состоит из воображения человека, которое устремляется к
возлюбленному. Собственно, эти-то пятьдесят процентов и дают
возможность эмоционального спаривания. Потому что если бы человек
не выдумывал, не был предрасположен к любви, то он очень трудно
находил бы другого человека.
- Но ведь и на самом деле не просто найти свою любовь. И вряд
ли это можно объяснить только недостатком воображения или,
напротив, его избытком.
- Дело тут не в воображении, а, видимо, в самой природе любви.
Какое бы ни было воображение - писательское или слесарское -
ясно, что человек какой-то образ себе накручивает. Это то, что в
сексуальном плане называется фантазмом: когда мужчина знает, что
на этот тип на картинке он реагирует сексуально, а на этот - нет.
Так же и любовь, только это не эротическое влечение, а влечение
очень многоплановое и сильно эмоциональное. Вообще любовь - это
слоеный пирог
- Из чего он состоит? Что лежит в основе?
- Изначально, скорее всего, произошло расщепление человека на
мужчин и женщин и отсюда - поиск второй половины, недостающего
элемента, самый главный в любви. По сути, это консервативный
способ сохранения цельности, своего. Поэтому в любви очень много
консервативных элементов. Например, ухаживание очень
консервативно, потому что состоит из ритуалов. Именно в любви, в
отличие от каких-то связей. Семья - тоже консервативный элемент,
он состоит из создания гнезда и т.д.
- Разве любовь обязательно связана с семьей?
- Нет, не обязательно. Но если человек находит в другом
человеке как бы часть самого себя и готов объединиться с ним, то
совершенно естественно, что образуется семья. Я думаю, что любовь
по- настоящему консервативна и в этом ее прелесть, в отличие от
страстей, увлечений и даже влюбленности. Влюбленность в общем-то
связана с внешним и очень радикальным ходом в человеке и того, и
другого пола - завоевать, победить, получить удовольствие, но не
только эротическое и по возможности благополучно разойтись. В
эротическом удовольствии, как известно, чисто эротического
процентов десять, а все остальное перемешано...
- Но если любовь развивается по своим законам, значит, ее
можно подробно анализировать. Отчего же этого не происходит?
- Почему очень мало аналитиков в любви? Потому что она не
поддается обычному определению. Скажем, и мужчина, и женщина
легко представляют себе эротическую картинку, которая их
возбуждает. Но представить себе любовную картину, которая
возбуждала бы на всю жизнь, очень трудно. И ясно, что она не
укладывается ни в какую линейную схему. Видимо, здесь
действительно есть черты божественного, метафизического
состояния, которые тоже порождают любовь. Вот эти состояния -
консервативное и метафизическое - создают то, что любовь трудно
описывается и не расшифровывается.
- Тайна, загадка...
- Да. Если бы мы расшифровали любовь, жизнь наша стала бы
удивительно бедна. Ведь даже расшифрованная страсть - уже не
страсть, а, скорее, условный рефлекс. Удивительная же вещь: живут
миллионы и миллионы людей. И в общем-то нельзя сказать, что мало
кто из них находит любовь - почти у каждого в жизни это
случается. А ведь если посмотреть взыскательно вокруг: кого тут
любить-то? Все какие-то не те. А все-таки это случается.
По-моему, это чудо. Согласитесь, редко встретишь мужчину или
женщину, которые скажут, что никогда не любили.
- Образ советской женщины выразил, хоть и с иронией, персонаж
фильма "Кавказская пленница" - красавица, комсомолка,
спортсменка. Этот образ действительно сложился?
- Советский образ женщины был очень неустойчивым. И конечно,
советский человек - это все-таки мужчина. Советская власть
женщину до конца не интегрировала , может быть, на этом и
погорела. Выдумывалась масса идеологических лозунгов по отношению
к женщине, но до конца "осоветить" ее так и не смогли. Причем в
самые хреновые времена и сталинизма, и голода женщина все равно
поворачивала шею в сторону, скажем, Парижа и следила за модой. И
все равно Париж был важнее по моде, чем красная Москва. Мужчина
был поразительно слаб, а женщина вытягивала моду и, конечно, ей
было ужасно трудно.
Я не думаю, что стиль советской женщины окончательно сложился.
Конечно, где-то были действительно такие женщины - комсомолка,
спортсменка, красавица. Но в принципе, если брать, например,
советскую элиту, то все они гордились парижскими фасонами
платьев. Женщины из творческой интеллигенции тоже все что-то
этакое пытались смастерить. Ну, были, конечно, задуренные головы.
Но советская женщина целиком и полностью не сложилась, несмотря
на литературу, на советских писательниц, несмотря на красивых
трактористок в кино. Все равно был Пластов. Советский художник, а
какой у него образ женщины? Баня там, женщина голая, с ребенком.
Ну какая она советская? В лучшем случае просто раздетая
комсомолка. А голая комсомолка - уже не комсомолка.
- В своем романе "Пять рек жизни" вы весьма сурово описываете
русскую даму: "Много курит, ленива, окружена пьяными хахалями,
которых жалеет с оттопыренной губой, но после бесконечного
выяснения отношений, уличенная в очередном обмане, она
обязательно предложит родить от тебя ребенка... К тому же,
нечистоплотна..." Это - личный опыт или потому что у вас жена -
полька?
- Жена полька меня многому научила. И должен признаться, в
какую-то пору моей жизни она смогла создать некоторый момент
отчуждения по отношению к образу русской красавицы - как
красавицы. Безусловно, русские женщины очень красивые. У нас есть
и умницы, и красавицы. Но это отсутствие обаяния... Я имею в виду
неумение держаться, создать свой стиль в том высоком качестве,
как это умеет европейская женщина.
- Вы считаете стильными женщинами, скажем, немок , финок?
- Нет, нет. Я к немкам отношусь как к некой игре природы в
смысле стиля. Ну а финок вообще трудно назвать европейками. Но
если взять итальянок, француженок и англичанок в Западной Европе,
то они поразительно стильны. А польки в этом плане выделяются в
Восточной Европе. С другой стороны, отчетливо видно, что если бы
русские женщины могли существовать в том нормальном человеческом
режиме, как живут западные женщины или хотя бы польки, то,
наверное, они бы тоже прорвались в стиль.
Ну, конечно, берет жалость, но больше за страну. Вы замечали,
например, что ни в какой стране женщины не визжат? Только наши. А
наши девушки раньше никогда не смотрели в глаза...
- А вы говорите со своим сыном о девушках, вообще о женщине?
- Да, говорили. Но он у нас уже женился. У него прекрасная
жена Маша. И те увлечения, которые были у сына раньше, мне тоже
всегда нравились.
- Мы все о прекрасных и традиционных чувствах. А если взять, к
примеру, любовь Зюганова к Ленину или Анпилова - к Сталину. Что
это, как вы думаете?
- Я считаю, что когда человеку чего-то не додают в жизни, он
начинает в эмоциональном плане превращаться в урода. Мне кажется,
что и Анпилов , и Зюганов - просто эмоциональные калеки, которые
нуждаются в поддержке идеологии, в опоре на авторитеты, в которые
они тут же влюбляются, потому что внутри ужасающая пустота и
беспомощность. Если оторвать их от этих кумиров, то что
останется? А эта псевдолюбовь наделяет их какими-то красками,
люди к ним начинают тянуться или бояться их. Мы, например, почему
о них говорим? Да просто потому, что были Ленин и Сталин, а не
потому, что Зюганов или Анпилов так уж интересны и значительны.
Их любовь к вождям - просто политический вампиризм.
- Вы могли бы влюбиться в феминистку?
- Ну, в общем, наверное, мог бы. Феминизм мне не кажется таким
уж страшным явлением, если нет агрессии. Когда их позиция не
встречает сопротивления, то быстро ломается. Да и сами
феминистки, когда влюбляются, тоже куда-то проваливаются.
- Что еще раз доказывает - женскую природу никакой идеологией
не поработить.
- Как-то я стоял 7 ноября перед плакатом, на котором были
изображены космонавт, ребенок, женщина и другие фигуры. И
космонавт, и другие мужчины, и пионеры - были все советские. А
женщина уже была в платьице, почти мини, было видно, что у нее
грудь есть, губная помада... И я подумал: во, что-то тут
начинается. Не могут уже навязать ей эту комсомольскую красную
косынку. Это был, наверное, 1977 год.
Женщина освобождалась. Я думаю, что этот процесс идет и
дальше. И очень хочется, чтобы мужчины подтянулись. Пусть они
каждый день будут такими, как 8 Марта, тогда , может быть, у нас
что-то и сдвинется.
- Русский мужчина в вашей книге "Мужчины" действительно
представлен существом малопривлекательным, если не сказать
больше.
- Так оно и есть. И если бы я, например, был гомосексуалистом,
то остался бы в полном одиночестве. К счастью, я не
гомосексуалист. И надо сказать, вообще больше люблю общаться с
женщинами и считаю, что их роль в нашем обществе еще не оценена.
Русская женщина - главная наша опора и моей "Русской красавицей"
я пропел ей гимн.
- Кстати, праздник 8 Марта - результат борьбы женщин за
равноправие или свидетельство их дискриминации?
- Да и то, и другое вместе. Вы же знаете, что, кроме как в
России, этот праздник нигде не отмечают. И в нашей семье - тоже.
А цветы своей жене я дарю довольно часто и без всякого повода.




06-03-1999, Труд