Наше место - между мексикой и бразилией и это не так плохо

ОПИРАЯСЬ НА СРЕДНИЙ КЛАСС, СТРАНА ПОЙДЕТ ВПЕРЕД.
Каково место России в мире? Это важно знать, чтобы адекватно
оценивать наше экономическое и социальное положение, определять
пути развития. Для начала несколько цифр. Ключевой показатель -
валовой продукт. Определить его непросто, диапазон оценок широк,
ибо многое зависит от системы подсчета. Но вилка ясна - от 300 до
600 миллиардов долларов в год. 300 миллиардов - уровень Мексики.
600 - Бразилии. В глобальном масштабе это означает где-то от
11-го до 21-го места в мировой иерархии. Иными словами, по объему
ВНП мы находимся в начале либо второй, либо третьей десятки
государств.
После экономической катастрофы, постигшей нашу страну в 90-е
годы, это не так плохо. Возьмем для сравнения Китай, ставший для
многих воплощением экономического чуда конца XX века. По
абсолютной величине ВНП Китай занимает 3-е -7-е место в мире -
здесь различие оценок еще больше зависит от методики подсчета. Но
если мы возьмем валовой национальный продукт на душу населения,
то Китай резко уйдет вниз, куда-то во вторую сотню государств, -
население его очень велико. Правда, и мы по душевому ВНП
скатываемся вниз.
Если же взять за точку отсчета более сложные показатели,
скажем, такой, как уровень развития человеческого потенциала
(ключевой ооновский критерий), то опустимся еще ниже - примерно
на 71-е место в мире. Такова реальность, данная нам в цифрах и
ощущениях.
Второе, что еще существеннее, - направление движения. Когда
начинались реформы, мы хотели перейти из второго мира, в котором
находилась наша страна, в первый - к сильному и богатому Западу.
А в действительности двинулись в противоположном направлении - в
третий мир. И если продолжим это движение, то будем в четвертом.
В итоге рискуем стать маргиналами, оказаться далеко на обочине. В
90- е годы мир быстро шел вперед, а мы - в теплой компании с
черной Африкой, Афганистаном и некоторыми государствами Южной
Азии - резво двигались назад.
Есть обобщенный, универсальный показатель уровня развития
общества. Это продолжительность жизни. В 1991 году мы
приблизились к уровню развитых стран Запада - 69 лет. Потом
покатились вниз, в то время как остальной мир шел вверх. За 7 лет
с 1990 по 1997 год число государств с продолжительностью жизни
свыше 70 лет увеличилось с 59 до 84, причем целиком за счет
развивающихся стран. А у нас мужчины не доживают до шестидесяти,
то есть до пенсии.
Все это не случайно. Наш срыв в третий мир был предопределен
той системой отношений, которая сложилась в 90-е годы и которая
лишь теперь, благодаря усилиям нового президента и формирующейся
команды, готовой их поддержать, хочется надеяться, будет
меняться.
Если говорить о характере наших экономических и политических
институтов, то следует признать, что мы снова поставили
грандиозный эксперимент. Мировой рынок базируется на твердых
моральных нормах. Он складывался на основе протестантской этики,
идеи служения Богу. В становление российского капитализма большой
вклад внесли наши старообрядцы с их глубокой верой и прочной
нравственной основой.
Мы же стали создавать рыночную экономику в атмосфере
беззакония и торжествующего аморализма. Не надо думать, что
Ельцин держался у власти только потому, что трогательно заботился
о семье в узком и широком смысле слова. Он держался потому, что
бросил в "массы" лозунг "Обогащайтесь, как можете, - и все сойдет
с рук!" Берите, сколько проглотите - сначала суверенитета, затем
власти. А власть у нас рождает собственность. И на базе этой
модели первоначального накопления сложились институты, которые
внешне напоминают развитое общество (вроде бы есть и рынок, и
политическая демократия), но, по сути, имеют с ними мало общего.
Что такое наш рынок? Конечно, у нас появились определенные
элементы рыночных отношений. Проблема, однако, в том, что это
особый, рахитичный рынок. Его не зря называют базаром. И не
только потому, что в нем много грязи и криминала. Он лишен
некоторых важнейших компонентов современного цивилизованного
рынка: правового сознания, моральной основы и долгосрочной
перспективы.
Действительно, в нашем рынке слишком многое строится на
базарном уровне: берешь товар - платишь деньги. Но как только
возникает потребность в более сложных экономических и финансовых
операциях, когда процесс приобретения товара (услуги) и платежа
разорваны, разнесены во времени и пространстве, то наш зачаточный
рынок сразу дает сбои. В нем нет важнейшего элемента - доверия
между экономическими агентами. А без этого он развиваться не
может и остается на примитивном уровне.
В современной России подорвано доверие не только к частному
бизнесу, но и главному хозяйствующему субъекту - государству.
Люди справедливо полагают, что оно несет главную ответственность
за происходящее. Не случайно нам не удается пресечь бегство
капитала. Не случайно у нас хранят деньги в "чулках", а не в
банках. Не случайно рублям предпочитают доллары. Это нормальная
реакция населения на тот "рынок", который у нас создан.
Вряд ли можно утверждать, что у нас нет демократии. У нас есть
некоторые важнейшие ее атрибуты, в частности, созданные в годы
перестройки. Например, институт выборов. И эти завоевания надо
защищать, укреплять и развивать. Но возьмем те же выборы.
Несколько огрубляя, можно сказать, что наша избирательная система
держится на трех китах. Это - "черный" нал, который намного
превышает официальную стоимость избирательной кампании. Это -
"черный" пиар, где важно не столько подать своего кандидата,
сколько охаять оппонента. Это - административный ресурс,
обеспечивающий значительное преимущество действующей власти.
И все-таки это - возможность выбора. Если претендент заведомо
плох, все вышеперечисленное может не сработать. Принципиально
важно, что люди имеют возможность сами выбирать свое начальство.
А вот с другими элементами демократии - сильным парламентом,
независимой судебной властью, правдивыми СМИ, защитой прав
человека и гражданина - дело обстоит намного хуже.
Нередко приходится слышать, что у России есть все возможности
выхода на новую экономику, построенную на информационных
технологиях. Пока что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. С
нашим потенциалом быстро выйти на современный уровень
экономического развития невозможно. Сегодня создание экономики,
основанной на информационных технологиях, представляет серьезную
проблему даже для Западной Европы. Существуют определенные
сомнения, сумеет ли она - с ее негибким рынком рабочей силы,
развитой системой социальных гарантий и не очень динамичной
политической системой - быстро перейти на новые информационные
технологии.
Рывок США, сделанный в 90-е годы, не случаен - он подготовлен
специфической моделью американского капитализма.
Само собой, за Европу можно не волноваться. Она проведет
необходимые реформы и сумеет выйти на новый уровень
экономического развития. Что же касается России, то здесь пока
следует поставить большой знак вопроса. При таком состоянии дел,
с такими экономическими и политическими институтами, с такими
социальными контрастами об информационной экономике думать рано.
Где же выход? В развитии с опорой на государство? Идея
соблазнительна, но вряд ли перспективна. Пора научиться извлекать
уроки из опыта российских модернизаций последних трех веков,
начиная с Петра I. Делая ставку на государство как основного
агента модернизации, в XXI век мы вряд ли попадем.
Безусловно, России нужна сильная власть, сильная президентская
республика. Но напрашивается вопрос: на что, как и с кем должна
работать эта власть? Может ли она сказать людям: затяните пояса,
потерпите, мы накопим нефтедоллары и прорвемся в мир новой
экономики? Думаю, что из этой затеи ничего путного не выйдет.
Народ вряд ли поверит - и правильно сделает.
Власть должна работать с обществом, создавать условия для
запуска механизма саморазвития. Какой у нас здесь потенциал? Если
считать чертой бедности по ооновским меркам, доход до 2 долларов
в день на человека, то у нас ниже этого уровня находится
большинство жителей страны. Но остается народившийся средний
класс, по разным оценкам, - от 10 до 25 процентов населения. У
него свои установки, свои возможности, своя энергетика. Это очень
важно. В последние годы мне пришлось несколько раз участвовать в
дискуссиях с украинскими политологами. У нас много общего, но
принципиальное различие нашей и украинской ситуации заключается
именно в наличии в России достаточно многочисленного и
дееспособного среднего класса. И в Украине, и у нас много бедных
людей, там и здесь есть слой богачей. Но средний класс в отличие
от России в Украине малочислен и слаб. У нас он народился, выжил
и жаждет самоутверждения. Новая власть должна сделать все, чтобы
он мог нормально развиваться, превращаясь в становой хребет
общества. Работать надо в первую очередь с ним, опираться надо на
него. И сделать средний класс мотором модернизации и развития.
Виктор КУВАЛДИН, политолог




05-04-2001, Труд