Своими глазами

ВОЙНА - ПРОТИВ ДЕТЕЙ И ЖЕНЩИН.
Из Югославии эвакуировано уже более 600 женщин и детей -
граждан России и стран Содружества. Многие из них испытали страх,
связанный с натовскими бомбардировками. Наш специальный
корреспондент Вадим Карпов вместе с последней группой беженцев
проделал путь от Югославии до Москвы.
Гуманитарная операция идет строго по плану. График переброски
людей соблюдается четко. Сборный пункт - в русской школе в
Белграде. Подали накануне заявку на эвакуацию около 200 человек.
Пришло гораздо меньше. Была короткая пауза в бомбардировках -
кто-то решил, что можно еще попробовать пересидеть. В автобус
усаживается 50 женщин и детей. Вещей у пассажиров немного -
две-три сумочки. Да и сколько может унести, скажем, женщина, у
которой на руках грудной ребенок?
В три часа дня, как и было запланировано, автобус уже на
югославско- венгерской границе в Хоргоше. От Белграда до
пограничного перехода эвакуированных опекает вице-консул России в
Югославии Кирилл Хоревич. Его уже хорошо знают пограничники,
знают и то, кого он привез. Досмотр багажа, проверка документов -
все очень быстро. Без лишних формальностей и проволочек. Да и
декларировать женщинам особенно нечего. Никто никаких сбережений
на накопил, богатства не нажил.
По территории Венгрии женщин и детей сопровождают уже
представители посольства России в этой стране. В аэропорту
Будапешта ждут представители МЧС, Аэрофлота. Пассажирский лайнер
МЧС "Михаил Громов" уже прилетел. На всякий случай на борту
находятся два врача - Дмитрий Полозов и Александр Качан - они
сотрудники Центра по проведению спасательных операций особого
риска. Специалисты опытнейшие - работали в Нефтегорске,
Каспийске, Грозном... Полеты с эвакуированными из Югославии
протекают нормально, без ЧП. Но мало ли что. Из аэропорта в
подмосковном Жуковском эвакуированных развезут по домам и
вокзалам... Вся операция - за счет средств МЧС.
...Автобус живет своей особой жизнью. Дети постарше возятся и
играют. Малыши часто плачут, женщины вспоминают тот кошмар, что
они пережили, от которого бегут. Многие по привычке продолжают
разговаривать на сербском языке. Но чем ближе Москва, тем все
чаще - русская речь.
- Я сама из Измаила, - рассказывает мне Вера Дерягина. - Там и
познакомилась с Мирославом - сербы в городе работали, - вышла
замуж и уехала в Белград. Там у нас отдельная квартира. В
Югославии уже четыре года. А нашей дочке Анастасии - три с
половиной. Конечно, запомнилась первая бомбардировка... Сначала
взрыв - в Батайнице, где военный аэродром. У нас в доме - как
землетрясение. Все ходуном. И потом уже сирены - нон-стоп.
Постоянно. И ночь, и день, и каждое утро... Тревога за тревогой.
Мы прятались в бомбоубежище - оно в нашем же доме. И всю
неделю ждали под землей. На поверхность выходили минут на
пятнадцать, чтобы глотнуть свежего воздуха. В магазин идти было
страшно. Что с собой возьмешь в подвал? Документы, конечно. Вода,
хлеб. Какая там горячая пища! А Анечке каша нужна, супчик. Сидим,
ловим сообщения. И вот очередное - взорвали фабрику лекарств в
Галенике. А это совсем рядом - какая-то сотня метров от нашего
дома. Ну все - значит, идти некуда. Но обошлось, сообщение не
подтвердилось. И дом уцелел. Как сирена - так дочурка плачет:
"Ой, мама, страшно!" Страх и в нас, взрослых. Он сильнее всех
других чувств. А наверху бомбят и бомбят. И эти сирены, сирены...
Потом короткая пауза. И Анечка спрашивает: "А что, сирена
покварила се?" То есть сломалась. Вдруг по радио объявляют -
готовьте противогазы. Это когда склады с горючим взорвали и лес
заполыхал. Ну, думаю, конец. Ужас...
В подвале невозможно спать. Ни днем ни ночью. Анечка заболела
- ветрянка. Она повзрослела. И плачет-то по-взрослому... В таких
условиях становишься другим человеком, по-другому начинаешь
думать. Лучше босиком и на одной воде жить, но только чтобы
войны, бомбежек не было.
Мирослав ушел служить в ПВО. Мы одни остались - без денег, без
поддержки. Дня три назад Мирослав позвонил. Слава Богу - жив!
Спрашивал о дочурке. Решили, что мне и Анечке надо все-таки
уезжать...
Вера замолкает. И всю дорогу молчит. Только маленькая
Анастасия крутится, кокетливо поправляя зеленый беретик.
- Ой, смотрите, - удивляются женщины, когда мы проезжали через
венгерский Сегед, - люди спокойно ходят. Ничего не боятся. А мы
должны кататься...
- А вы видели на границе - серб продавал новую игрушку?
Надувной американский самолет колом падает на землю...
- А я значки везу, - показывает мне другая попутчица. - Вот
смотрите - на одном написано: "Я - цель". Это для американских
пилотов. Сейчас в Белграде все такие носят - пусть натовцы знают,
что их не боятся. А вот второй. На нем, видите, американский
самолет-невидимка. А внизу надпись:
"Извини, мы не знали, что ты невидимый". Запишите, что меня
зовут Наташа. Больше ничего не надо. А вообще я в Югославии 17
лет. И очень хочу вернуться. Сейчас еду в Новороссийск к
родителям. И прежде всего из-за ребенка. Страшно за него. Бомбят
аэродром в Батайнице, а у нас дом - в километре от него. От
смерти всего километр, понимаете? Я больше не могу так жить.
Ничего не ем. Сижу на одних успокоительных. Взрывы, сирены - к
этому невозможно привыкнуть. За что мы страдаем? Все это мы
проходили только в учебниках истории. И кто мог подумать, что
начнется война, такое...
На пороге третьего тысячелетия. Как я отношусь к
"миротворческой" акции НАТО? Разве тут нужны какие-то слова? Все
это ужас.
- Хорошо, что в Белграде перебоев с продуктами нет, -
продолжает переговариваться автобус. - И молоко есть, и хлеб. И
цены нормальные. Такие же, как в Москве.
- А я из Ниша. У нас хуже. Уже не тот выбор. Люди стараются
купить побольше муки, сахара.
- Я бы тоже купила про запас. Да только где деньги на это
взять?
- А валюта в Белграде до сих пор продается. И курс на немецкие
марки вырос ненамного.
- Только очень сложно достать. Никто не продает. Но я смогла
сто марок купить...
- А вы заметили, как спокойно в городе? Сирена, а люди идут на
работу. На площадях - концерты. Да никогда сербы не сдадутся.
- Я тоже уезжаю из-за детей, - делится своими переживаниями
Елена Дмитриевич. - Стефану три с половиной годика. И второго
жду. А каждую ночь надо спускаться в сырой темный подвал. В нем
холодно. Мы простыли. И очень трудно заснуть. Все время ждешь,
когда прилетит самолет или проклятая ракета...
До сих пор не могу поверить во все это. Я сначала подумала,
что начались какие-то учения. Или это чья-то злая шутка. Но
оказалось - всерьез. Особенно запомнился второй день бомбежек,
когда лупили по подземным складам с ядовитым горючим в Липовочкой
Шуме. Началась паника.
Боялись, что можем отравиться. Влетела в комнату - малыш спал.
Быстрее, быстрее... В убежище. Но повезло - ветер дул в другую
сторону... Муж Дражко остался...
- Вы знаете, - по секрету делится со мной Татьяна Иванкович из
Липецка, - я видела, как сбили Ф-117. Невидимку эту. Да, правда.
Вам первому об этом рассказываю. Мы сами из Белграда. Когда
начинались бомбежки, мы бежали в подвал. Никакого лифта нет. С
вещами, продуктами, одеялами.
Потом надо тащить наверх. У нас в бомбоубежище и свое место
было.
Многие в подземелье обживались по-настоящему. Дети с игрушками
приходили. Даже дни рождения отмечались. Печурку ставили, как
могли, обогревались. Но сами понимаете, каково нам приходилось. И
я решила поехать вместе с ребенком в деревню к брату мужа. Едем
на машине вечером - уже темно было. И вдруг видим след в небе от
двух зенитных ракет. Потом сразу сильный взрыв. Утром узнали, что
сбили американский самолет.
...В Жуковский прилетели поздно ночью. Женщины поднимали
спящих детей, прощались, обменивались телефонами, адресами.
Начиналась новая непонятная жизнь. Когда и как соберутся
обожженные войной семьи? Увидят ли дети своих отцов, жены -
мужей? Кто знает. Война продолжается...




05-04-1999, Труд