Рыночная практика

ЕСЛИ ВЕРИТЬ В ЗАВТРАШНИЙ ДЕНЬ...
АЛЕКСАНДР ПРОЦЕНКО,
Новая команда управленцев выводит из прорыва Кузнецкий
металлургический комбинат.
ервенец советских пятилеток, Кузнецкий металлургический
комбинат (КМК) для приезжего человека являет зрелище совершенно
аховое, запоминающееся надолго.
Читатель "Труда" сможет меня понять, если вспомнит пару крутых
американских боевиков с финальными "разборками" в каком-нибудь
заброшенном заводском цехе. Так вот, при сравнении киношной
декорации с иными уголками нынешнего Кузнецкого комбината
хваленый Голливуд просто отдыхает.
Мне, однако, еще повезло. По утверждению рабочих, чтобы
увидеть и понять, что такое полная разруха и безнадега, надо было
приехать год назад. Доменные печи едва теплились, причем только
из-за технологической необходимости: заморозишь домну - потом не
отогреешь, нужно сносить до основания и строить заново. Из десяти
мартеновских печей действовали всего две. Прокатные станы ржавели
с пугающей быстротой: при проектной месячной мощности в 200 тысяч
тонн проката едва катали 60-70 тысяч. В общем, полное запустение,
мрак и холод - воробью негде было согреться.
Птице - негде, а людям - не на что: к июлю долги металлургам
КМК составили девять (!) месячных зарплат.
- Люди дошли до полного обнищания, - рассказывает нынешний
заместитель генерального директора по персоналу и социальным
вопросам Виталий Демидов. - Дома было нечего есть, и рабочие
приводили в заводские столовые детей, чтобы покормить их на
талоны казенным обедом.
А на раздаче предлагали только хлеб и тухлую рыбу:
Это уже потом, когда КМК объявят банкротом и на комбинат
придет новая управляющая команда, работяги узнают, что их бывший
генеральный директор Евгений Браунштейн и его ближайшее окружение
только в 1997 году перечислили своим коммерческим "партнерам" 140
миллионов долларов США и неисчислимое количество рублей. В
манипуляциях с деньгами комбината была задействована запутанная
сеть посреднических фирм, а также десятки подставных и дочерних
предприятий КМК, которые возглавлялись родственниками и друзьями
бывшего гендиректора. Деньги тратились на иномарки, снегоходы,
сотовые телефоны, элитные квартиры.
Похищенных средств, как подсчитали аудиторы, хватило бы на
зарплату 30- тысячному коллективу в течение трех лет. По фактам
хищений возбуждено 57 уголовных дел:
Это потом эксперты установят: чтобы как можно быстрее
компенсировать потери, комбинат начал стремительно наращивать
экспорт и поднимать цены на рельсовый прокат для внутренних
потребителей (основным из которых является МПС). В 1997 году на
КМК объемы экспортных поставок проката взлетели почти до
перестроечных величин. "Дыра" казалась прикрытой. Но тут
произошли события, окончательно поставившие КМК "на колени". С
одной стороны, мировой финансовый кризис вынудил иностранные
компании, импортирующие кузнецкий металл, резко свернуть свои
закупки; с другой - МПС отказалось от покупки рельсов у КМК,
ссылаясь на завышенные цены. И если пережить спад экспорта еще
как-то было можно, добавившийся к этому удар от МПС пришелся
"ниже пояса": КМК растерял все свои оборотные средства.
Последовало неминуемое сокращение объемов производства,
сворачивание программ текущего технологического ремонта. Денег
перестало хватать не только на производственные нужды, но даже на
выплату зарплаты...
Весной 98-го, доведенные до отчаяния тысячи рабочих и служащих
КМК вышли на улицы Новокузнецка:
Возглавлявший стачком Андрей Денякин вспоминает те бессонные
дни и ночи. Выгнать проворовавшегося гендиректора (по настоянию
трудового колектива Браунштейн был уволен) оказалось легче, чем
найти людей, готовых взять на себя ответственность, а главное -
расходы на восстановление предприятия.
Очередным руководителем комбината стал Геннадий Юнин,
представитель одного из крупных акционеров КМК. Первым делом
новый гендиректор объявил о снижении цен на рельсовый прокат.
Однако этот запоздалый шаг КМК уже спасти не мог: комбинату
срочно требовались десятки миллионов долларов для восстановления
технологического цикла, выплаты полугодовой задолженности по
зарплате и расчетов с раздраженными кредиторами. Этих денег новый
директор и "Металлургпром" найти так и не смогли.
Стало ясно, что КМК стоит на грани полного краха: перед
финансовой брешью в 5 млрд. рублей и городские и областные власти
были бессильны. Заезжие "денежные мешки" после беглого
ознакомления с состоянием дел на некогда прославленном комбинате
убывали восвояси. Чтобы реанимировать металлургический гигант,
вывести его на уровень хотя бы самоокупаемости, требовались
многие месяцы, если не годы напряженного труда и колоссальные
вложения. При полном отсутствии (учитывая российскую специфику)
каких бы то ни было гарантий хотя бы на их возврат, не говоря уж
о прибыли.
КМК окончательно стал банкротом. 30 тысяч металлургов остались
без гроша в кармане. И тогда, следуя известной поговорке о
спасении утопающих, трудовой коллектив обратил взоры на последнюю
надежду:
городе все знали, что нынешняя мечта любого местного рабочего
- устроиться на Новокузнецкий алюминиевый завод, где.
средний заработок превышает 4 тысячи, где есть добавки к
пенсиям, где путевки на базы отдыха дают за бесценок, где нет
проблемы с детскими садами, кружками, банями-бассейнами Этот
завод еще недавно, в 1995-м, являл собой зрелище похлеще КМК,
пока туда не пришла Металлургическая инвестиционная компания,
больше известная в Кузбассе как МИКОМ. Через полтора года все
производственные показатели были перекрыты, сам завод стало не
узнать, от желающих поступить на работу отбоя нет и не
предвидится.
Ни для кого не было секретом и давнишнее противостояние
МИКОМА, владевшего солидным пакетом акций КМК, и
браунштейновского клана, стремившегося всеми силами отстранить
мощную финансово-промышленную группу от участия в управлении (то
отбирали акции, то эмитировали, спорили, судились - целая
история, порой доходившая до привлечения местного ОМОНА с наказом
не подпускать москвичей к комбинату если не на пушечный, то на
пистолетный выстрел).
Москвичи под пули, естественно, не пошли. А горе-руководители
"добили" комбинат без единого выстрела. И теперь ходоки от
трудового коллектива отправились в МИКОМ.
Переговоры были долгие и сложные. В конце концов, главное
требование рабочих: своевременная выплата зарплаты и погашение
прежних долгов - руководители МИКОМа приняли. Выставили лишь два
условия.
Первое - согласие губернатора Кемеровской области Амана
Тулеева.
Бойкий Денякин с товарищами тут же отправились в Кемерово и
"атаковали" прихворнувшего Амана Гумировича прямо на больничной
койке. Все необходимые бумаги губернатор подписал.
Второе:
Второе разнеслось по городу со скоростью звука: в качестве
арбитражного управляющего комбинатом предлагался Сергей Кузнецов.
Доктор технических наук, профессор. Но не это вызвало бурю
эмоций: 44-летний Сергей Алексеевич был сыном человека, ставшего
легендой и гордостью Кузбасса. Герой социалистического труда
Алексей Викторович Кузнецов не просто возглавлял комбинат в 70-е
- 80-е. Именно при нем КМК добился неслыханных объемов
производства, слава о комбинате шла по всей стране.
Кузнецов был символом. Кузнецовы - знаковая фамилия,
увековеченная в отлитой из кузнецкого чугуна мемориальной доске
на здании управления комбината.
Такова предыстория прихода 11 августа на КМК нового
арбитражного управляющего. А вместе с ним - команды новых молодых
управленцев.
Поначалу щеголеватые парни вызывали у старого персонала и
почерневших у мартенов работяг скептические усмешки. Уж слишком
ухоженными они смотрелись на апокалипсическом фоне комбината. И
западное слово "менеджеры" подходило к грязным, разбитым цехам не
больше, чем бабочка от смокинга к засаленной робе.
Пройдет всего несколько недель, и от былого скепсиса не
останется и следа. Кузнецов дневал и ночевал на комбинате.
Менеджеры работали круглосуточно, вахтовым методом. Доходили до
каждой мелочи, каждой накладной. Ответственные решения
принимались безотлагательно. И вся эта сумасшедшая работа шла на
фоне яростных выпадов и провокаций со стороны "бывших", против
которых чуть ли не каждодневно возбуждались уже упомянутые
уголовные дела:
Позже это будет оценено кредиторами как "активное внедрение
рациональной структуры управления, выработка четкой стратегии
развития комбината, упорядочение материальных потоков, введение
жесткой финансовой дисциплины на всех уровнях, исключение
посредников, искусственно завышавших цены".
Жизнь вновь подтвердила правоту профессора Преображенского из
булгаковского "Собачьего сердца": разруха не в туалетах, а в
головах! Всего за полгода комбинат "с нуля" вышел на
предпроектную мощность - 170- 180 тысяч тонн проката в месяц.
Десяти видам рельсов и рельсовых скреплений, производимых на КМК,
присвоен сертификат соответствия требованиям регистра
сертификации и государственным стандартам.
Средняя зарплата по комбинату превысила 2000 рублей, что
считается в Новокузнецке весьма приличным заработком. Строго по
графику идет возврат прежней задолженности по зарплате (с августа
прошлого года из 221 миллиона рублей общей суммы долга выплачено
две трети). Рабочие столовые КМК снова славятся сытными и
вкусными обедами, средняя цена которых укладывается в 13-18
рублей.
Что еще? Кузнецов и новая команда вернули комбинату купленный
в свое время за валюту (3,5 млн. долларов) завод по переработке
молока - прежние начальники превратили его в частное предприятие.
Вернули гостиницу - одну из самых крупных за Уралом. Отсудили два
заводских магазина, бесплатно уплывших в частные руки. Наконец, в
собственность комбината вновь перешел ранее "прихватизированный"
Дворец культуры и техники. И хотя его содержание обходится в
"копеечку", у металлургов снова появился свой "очаг культуры".
Возобновили работу комбинатовские загородные базы отдыха
(путевки металлургам - льготные, членам профсоюза -
дополнительная скидка). Без перебоев работает комбинатовский же
плавательный бассейн.
И все это - за полгода.
огда мне рассказывали об этом в Москве, честно признаюсь, не
поверил. Но нельзя не верить своим глазам. Даже если с трудом
понимаешь, как такое можно сотво-
рить сегодня в нашей неблагополучной стране, где слова
"кризис", "падение производства", "социальное напряжение" от
бесконечного повторения будто утратили изначальный смысл и уже
воспринимаются как некий аккомпанемент к любой программе
новостей.
Как же все-таки это удалось?!
Думал, Сергей Кузнецов начнет посвящать в технические и
финансовые выкладки. А он начал с другого, сегодня почти забытого
- с веры людей в общий успех, с общего настроя на победу.
- Мнение, настроение трудового коллектива, да еще на
градоообразующем предприятии-банкроте, является одним из решающих
факторов. Хотя бы потому, что любое, самое благое начинание
управленцев может быть запросто сорвано забастовкой, стачкой или
другими акциями протеста. Нам удалось избежать популизма и
обещания золотых гор. В первый же месяц всем рабочим было твердо
обещано несколько уменьшить зарплату, но с условием ее регулярной
выплаты и погашением старых долгов. И задержек за все время
арбитражного управления не было. Более того, с трудовым
коллективом заключено и добросовестно выполняется соглашение по
всему блоку социальных вопросов - возьмите то же строительство
жилья. Когда же стало ясно, что наши слова не расходятся с делом,
трудовой коллектив безоговорочно стал поддерживать новую
команду...
К этому мы еще вернемся, но, согласитесь, одной поддержки
коллектива, как говаривал известный герой, "маловато будет".
- Безусловно, - соглашается Сергей Алексеевич. - Подъем
"лежачего" предприятия без финансовых инъекций - занятие
малоперспективное. И здесь я должен признать, что без
Металлургической инвестиционной компании КМК был бы обречен, ведь
мало кто знает, что в производство ежемесячно вкладывается около
10 миллионов долларов США. И это при том, что прямой выгоды,
несмотря на первые успехи внешнего управления, пока нет: КМК
остается убыточным.
Но если это так, в чем же тогда интерес финансово-промышленной
группы?
Слово Михаилу Живило, президенту компании "МИКОМ":
- Деньги можно зарабатывать по-разному. Можно - оставляя после
себя пепелище, как предшественники Кузнецова на КМК. А можно и
по-другому - занимаясь созиданием, оставляя за собой возделанное
поле. Общими усилиями мы обязательно сделаем комбинат прибыльным.
Тогда и зарплата существенно возрастет, и затраты окупятся.
Однако тактическая цель нашего присутствия на КМК иная. В
конце концов, можно было и не торопиться с денежными вливаниями в
комбинат.
Подождать, например, пока это сделает кто-нибудь другой, а
потом прийти на готовенькое. Но у нас нет на это времени. Причина
спешки лежит на поверхности. На языке кризисных управляющих она
называется предупреждением альтернативных социальных и
экономических издержек.
Давайте рассмотрим два варианта: мы тратимся, поднимая КМК на
ноги, и не тратимся, работая только на НкАЗе. Расчеты покзывают,
что во втором случае рискуем потерять даже больше, чем в первом.
Почему? Если рухнет Кузнецкий комбинат, почти автоматически все
затраты на поддержание социальной инфраструктуры города лягут на
алюминиевый завод. К этому добавляется взрывоопасный рост
напряженности среди населения с непредсказуемыми последствиями, в
том числе для бизнеса. Наконец, резкое уменьшение объемов
перевозок по железной дороге и потребления электроэнергии вызовет
неминуемое повышение тарифов для НкАЗа со стороны "Кузбассэнерго"
и МПС.
Так что мы кровно заинтересованы в стабильной социальной
обстановке и в этом стремлении абсолютно солидарны с властями
Новокузнецка и Кемеровской области, прежде всего - с губернатором
Аманом Тулеевым.
Об этой солидарности на КМК говорили все мои собеседники, и
больше других - Сергей Кузнецов. И лишь просматривая городские
газеты, узнал, что всего месяц назад местное руководство пыталось
освободить его от должности арбитражного управляющего, требуя на
собрании кредиторов не утверждать представленный Кузнецовым план
внешнего управления...
Почему?
последнее время городская администрация вдруг принялась
утверждать, что КМК - чуть ли не самый злостный неплательщик во
все бюджеты и фонды. Что имен-
но из-за него в Кузбассе голодают учителя и врачи. Это никак
не стыковалось с представленными мне на комбинате документальными
данными. Если в первой половине прошлого года (до прихода
Кузнецова) КМК уплатил в бюджеты всех уровней 29,1 миллиона
рублей налогов, то за вторую половину года - уже 73,7 миллиона.
Лишь за два первых месяца нынешнего года в Пенсионный фонд
комбинат уплатил 21,4 миллиона рублей - почти втрое больше, чем
за прошлое первое полугодие. И все другие цифры идут с
нарастающей.
За разъяснениями обратился в городскую администрацию. И вдруг
оказалось, что сведения о том, какие налогоплательщики в
действительности "кормят" город, а какие - в самом большом долгу,
- жуткая тайна. Видимо, поэтому глава города Сергей Мартин не
нашел ни минуты времени для встречи с корреспондентом "Труда" за
все четыре дня командировки и переадресовал меня к своему
заместителю по промышленности Александру Киселеву. Тот тоже
сослался на невероятную занятость и лишь под угрозой "пропечатать
в газете" направил корреспондента далее - к начальнику управления
промышленности Татьяне Чибисовой. Бедная женщина, собрав своих
сотрудников, тщетно пыталась "закрыть амбразуру", уходя от
конкретных ответов. В конце концов попросила перерыв на пару
часов - "чтобы собрать все необходимые документы". Но повторная
встреча не состоялась: в назначенное время все кабинеты
управления были наглухо закрыты, а люди отправлены куда подальше
с категорическим приказом "не светиться".
Дальше - больше. Еще 15 марта профком и совет трудового
коллектива Кузнецкого меткомбината, пытаясь "погасить" совершенно
ненужный, мешающий работе конфликт с администрацией, предложил
создать четырехстороннюю (область, город, дирекция КМК и
представители трудового коллектива КМК) постоянно действующую
комиссию, которая бы на ежемесячных заседаниях (цитирую) "в
присутствии представителей налоговой инспекции, городского отдела
занятости, социального и медицинского страхования, пенсионного
фонда" сверяла бы платежи, зачеты, анализировала состояние и
причины задолженностей КМК перед бюджетами всех уровней и
внебюджетными фондами и т.д.
Таким образом, предлагалось сделать совершенно "прозрачными"
взаимоотношения КМК и территории, да еще вдобавок стать
придирчивыми контролерами исполнения договора, заключенного
командой управленцев с трудовым коллективом комбината.
Арбитражный управляющий Сергей Кузнецов немедленно согласился
на создание такой комиссии. Администрация хранит гордое молчание.
Уж не потому ли, что тогда и другие предприятия, другие трудовые
коллективы могут потребовать такой же прозрачности своих
отношений и с собственным начальством, и с местной властью? А
"прозрачная власть", власть без тайны - это, по некоторым
бытующим представлениям, вроде бы уже и не совсем власть.
Кузнецов и его сподвижники от ответа ушли: не хотим обострять
отношения, работать надо. Да и некогда в разборки вступать,
каждый день дорог И в прямом, и в переносном смысле.
А мне подумалось: господи, ну что же у нас за страна такая
многострадальная. За рубежом, куда ни глянь, все своего
отечественного производителя поднимают. А здесь только-только на
лад пошло - опять палки в колеса, опять голоса. Снова один с
сошкой, семеро с ложкой. Когда же мы поймем наконец, что только
работящие люди способны обогреть, накормить и вывести из прорыва
завод, город, область, страну...
Даже японцы уже разобрались, что у нас к чему. В дни моей
командировки на КМК объявили о проработке с японской компанией
"Мицуи" контракта, согласно которому японцы предоставляют кредит
в несколько десятков миллионов долларов на финансирование проекта
реконструкции рельсобалочного прокатного стана КМК. Это означает,
что здесь смогут катать самые современные и качественные рельсы
любых размеров и параметров. Значение проекта трудно переоценить:
сегодня, например, в России вообще не производятся рельсы для
скоростных железнодорожных магистралей. Да и на мировом рынке эта
ниша еще не заполнена.
Меня поразила вера японцев в кузбасский проект: она оказалась
так велика, что "Мицуи" пошла на чрезвычайно выгодные для
комбината условия.
- Это результат шестилетней педантичной работы МИКОМа, -
комментирует Михаил Живило. - Мы давно партнерствуем с "Мицуи" и
ни разу ее не подвели: ни в азиатский кризис, ни в наши
потрясения. Нам потому и верят, что знают: деньги не будут
разворованы, дадут полную отдачу...
Верят в это и металлурги, в чем я окончательно убедился в
ледовом дворце КМК "Металлург". Дворец, кстати, третий в стране,
на 8 тысяч зрителей. Дело в том, что хоккейная команда КМК, два
десятка лет не знавшая побед выше областных, в нынешнем
чемпионате России вдруг вошла в число лидеров.
Видели бы вы, как переживали за "своих" парней девять тысяч
зрителей (восемь - официальных, с билетами, и еще не меньше
тысячи "зайцев"). Видели бы вы этот восторг и подъем! Это было
еще до того, как металлурги в играх плей-офф "продулись" в пух и
прах: Но я не о хоккее. Я о том, что, согласно истории, народ
требовал зрелищ лишь после того, как получал хлеб. И веру в
завтрашний день. Так вот, на матчах было отчетливо видно, что за
новокузнецких хоккеистов болели люди с сияющими глазами, люди,
устремленные в будущее. Рабочие и управленцы - рядом.
Там, в ледовом дворце, мне вспомнилась совершенно иная, но
такая похожая история:
еравнодушный россиянин, интересующийся судьбой отечественной
экономики, скорее всего помнит, как всего два года назад все
отечественные СМИ плакали над.
судьбой флагмана отечественной цветной металлургии -
Норильского горно-металлургического комбината (НГМК) имени А.П.
Завенягина - головного предприятия РАО "Норильский никель". И
было над чем плакать:
там, за 69 параллелью северной широты, в 400 километрах
севернее Северного Полярного круга останавливались рудники и
заводы, напрочь замерзали системы тепло- и водоснабжения в
городах и поселках. Вопрос стоял буквально о жизни и смерти
примерно 300 тысяч норильчан, Севером и экономической катастрофой
приговоренных.
Но уже меньше, чем через полгода, стоны начали стихать. А
через год - прекратились вовсе. А сегодня Норильский комбинат -
вполне процветающее предприятие. Конечно, не без проблем, но...
Нет, там не случилось чуда. Просто к руководству поставили
Джонсона Хагажеева, в прошлом норильчанина с двадцатилетним
стажем, прошагавшем здесь от сменного мастера до директора
крупнейшего завода (потом и его постарались "уйти", так как
испугались конкуренции).
И меньше чем через месяц комбинат заработал, быстро набирая
обороты. Через три - вышел на проектную мощность. Через полгода
начал гасить долги по зарплате и рассчитываться по налогам. А
ведь новых управленцев в Норильске не прибавилось, да и Хагажеева
трудно назвать "новым". Конечно, директорская команда изрядно
обновилась, но костяк-то воспитали сами.
По сути дела, в Новокузнецке, на Кузнецком металлургическом
комбинате происходит то же самое. Да, москвичи дали толчок,
внесли новый темп, ритм, подходы, но вся команда управленцев
сформирована из местных специалистов. Умело подобранные (одно
назначение Кузнецова чего стоит!), расставленные наилучшим
образом, они уже сумели затормозить падение комбината в бездну и
продолжают его успешно вытягивать.
Итак, в Норильске - пример НГМК, в Кузбассе пример НКАЗа, а
теперь уже и КМК показывает: у российской промышленности после
долгого периода "смуты" и почти поголовного воровства начинают,
наконец, появляться новые хозяева, способные, несмотря ни на что,
вывести отечественную экономику из глубокого кризиса.
КМК в этом отношении - пример достаточно показательный. И
обнадеживающий.




05-04-1999, Труд