Он первым открыл америку с воздуха экипаж семена шестакова совершил перелет в сша за восемь лет до знаменитого рейса валерия чкалова

ЮРИЙ ПОПОВ.
Весной 1943 года в районе Сухиничей на Брянском фронте
завязался воздушный бой. Одинокий краснозвездный истребитель
оказался в кольце гитлеровских "мессершмиттов", был подбит,
пилоту пришлось выброситься с парашютом. И немцы начали
расстреливать его в воздухе. Приземлился летчик в расположении
партизанского отряда, однако вскорости, смертельно раненный, он
попал в руки оккупантов.
Изъяв находившиеся при летчике документы, немцы были поражены,
какой "подарок" упал к ним с неба: это был командир экипажа,
совершившего полтора десятка лет назад один из первых
сверхдальних трансокеанских перелетов! Германские газеты сообщили
с гордостью: в плен взят русский ас с мировым именем. Он, мол,
согласился перейти на сторону немцев:
Кто же это был? Но в энциклопедиях не найдете вы ни этого
имени, ни упоминания о самом событии. Только в специальной,
авиационной - несколько строк: Семен Александрович Шестаков,
советский пилот, выполнил выдающиеся для своего времени перелеты
Москва - Токио - Москва (1927 г ), Москва - Нью-Йорк (1929 г ).
Почему же практически забыт такой уникальный факт истории
нашей страны?
Вернемся на 70 лет назад. В августе-октябре 1929 года из
Москвы на восток, с посадками в Омске, Красноярске, Хабаровске,
на Камчатке, Алеутских островах, над всей Америкой - от Сиэтла до
Нью-Йорка - пролетел новейший по тем временам цельнометаллический
моноплан АНТ-4 со звучным именем "Страна Советов". Пилотировали
его Семен Шестаков и специально приглашенный для океанской части
маршрута морской летчик Филипп Болотов, в состав экипажа входили
аэронавигатор (штурман) Борис Стерлигов, механик Дмитрий Фуфаев.
Первая попытка была предпринята 8 августа, но закончилась
неудачей. В Красноярске забарахлил один из двух двигателей
знаменитой фирмы "БМВ". Потом все же "немца" за несколько часов
сумели завести, но горючего при этом много израсходовали. На
подлете к Чите бензин кончился, и самолет совершил аварийную
посадку прямо на лесные верхушки.
Через несколько дней летчики выбрались из тайги, дали о себе
знать в Москву, получили команду срочно возвращаться. Была
выделена другая машина, и 23 августа маршрут продолжился. В
Иркутске опять три дня ушло на замену забарахлившего и на новой
машине двигателя - хорошо, что по трассе загодя развезли запасные
моторы, а два даже в Сиэтл морем отправили. В Хабаровске поменяли
колесное шасси на гидропоплавки - десять дней вытягивали
трактором по бездорожью тяжеленный АНТ к Амуру. Еще неделю
пережидали шторм в Николаевске...
Избежать конфликтов со стихией не удалось. 18 сентября над
Охотским морем попали в снежный заряд и пришлось пробиваться
вслепую на бреющем полете над штормовыми волнами. И здесь, и
дальше на трассе не было радиоориентиров, а на самолете -
радиокомпаса, не говоря о локаторе, автопилоте. Тут-то и
пригодился опыт Филиппа Болотова - большую часть из восьми тысяч
морских километров он управлял машиной с левого командирского
сиденья.
Сокращался световой день. До первого же острова Атту в
Беринговом море надо было преодолеть от
Петропавловска-Камчатского 1100 километров и точно сесть в
маленькой бухте этого потухшего вулкана. На следующем острове -
Уналашке - пришлось-таки садиться в штормовое море. Здесь на
помощь пришел американский сторожевой корабль "Чилен" и
отбуксировал самолет в бухту. А дальше, когда до столицы Русской
Аляски Ситки оставалось 400 километров, вышел из строя левый
двигатель и почти пять часов "Страна советов" висела на одном
моторе над огромными океанскими валами.
Лишь после того, как приводнились в Сиэтле, начались
триумфальные этапы. Американские газеты начали на первых полосах
давать подробные сообщения о встречах посланцев с другого
полушария. Приведем лишь некоторые выдержи.
Сиэтл, 13 октября. Энтузиазм многотысячной толпы был так
велик, что представители губернатора с трудом могли добраться до
летчиков, чтобы официально их поприветствовать.
Сан-Франциско, 19 октября. Когда моноплан коснулся земли,
толпа разорвала удерживающие ее канаты, смяла охрану и кинулась к
самолету, забрасывая летчиков цветами. Служащие аэродрома
говорили, что они не видели ничего подобного со времени первого
визита полковника Линдберга после его полета в Париж (одолевший
за два года до того Атлантику без посадки, Линдберг для
американцев и по сей день то же, что для нас Чкалов.
- Прим. авт.).
Детройт, 28 октября. Более 5 тысяч человек собралось на
аэродроме приветствовать летчиков. Их подняли на руки и отнесли в
лабораторию моторостроительного завода. При входе их встретил
Генри Форд.
Нью-Йорк, 31 октября. "Страна Советов" сделала два круга над
аэродромом в знак приветствия, и Шестаков совершил великолепную
посадку. Казалось, каждый человек в громадной - более 20 тысяч
-толпе встречающих был намерен лично поприветствовать четырех
летчиков. Авиационные специалисты Америки были восхищены
прекрасными формами и законченностью конструкции самолета, а сам
перелет получил одну из лучших оценок со стороны общественности
Соединенных Штатов.
Для заокеанских специалистов цельнометаллический моноплан
такой мощи стал откровением. Уже в Сиэтле, когда самолет отогнали
в ангар и механик Дмитрий Фуфаев вместе с американским коллегой
занялся необходимым осмотром и ремонтом, появилось несколько
инженеров из фирмы Боинга и начали обмеривать машину, срисовывать
детали... После перелета "Страны Советов" американское, да и
мировое авиастроение перешло на цельнометаллические монопланы.
Долгие годы контуры туполевской конструкции просматривались и в
гражданских, и в военных самолетах, вплоть до "летающих
крепостей".
"Наше правительство до сих пор не признало Советского Союза, -
писала одна из заокеанских газет, - но финансовые интересы
Америки признали русское предприятие. Здоровые банкирские фирмы и
большие индустриальные предприятия заключают сделки с русскими на
сотни миллионов долларов в кредит". Отметим, что через четыре
года США признали СССР.
В самой Стране Советов перелет был расценен как свидетельство
"безграничных возможностей" социалистического строя. Московские
газеты тех дней были заполнены восторженными комментариями.
Знаменитый публицист Михаил Кольцов писал: "Четыре летчика взяли
Нью-Йорк из Москвы, взяли, что называется, горбом, взяли с
кровью, но взяли, черт подери":
Но почему же эхо пропагандистской кампании тех дней не
докатилось неким эхом до нашего времени? Авиаспециалисты-историки
говорят, что затянувшийся рейс "Страны Советов" затмили
беспосадочные перелеты в США через Северный полюс. К тому же, как
выяснилось, Сталин, который еще с весны того же 1929 года держал
под своим присмотром вопросы подготовки того перелета, противился
назначению Шестакова командиром экипажа. Дело в том, что в конце
1927 года этот пилот, только что триумфально слетавший на
разведывательном АНТ-3 в Токио и обратно, вдруг демонстративно
покинул партийное собрание управления военно- воздушных сил,
положив на стол президиума партбилет - в знак протеста против
политики партии в области экономики. До 1937 года было далеко, и
за такое тогда еще не расстреливали. Но из партии строптивца
вытурили.
Как рассказывал одному из журналистов знаменитый летчик Михаил
Громов, командовавший ВВС Петр Баранов пригрозил своему
шеф-пилоту, что без партии тому "неба не видать", и тем самым
заставил его попроситься обратно в ряды... Как удалось убедить
злопамятного "вождя народов" в необходимости направить в полет за
океан "раскаявшегося оппозиционера", свидетельств не сохранилось.
Кстати, об этом триумфальном покорении "Страной Советов"
Соединенных Штатов Сталин в своей эпохальной статье "Год великого
перелома", опубликованной 7 ноября 1929 года, не сказал, само
собой, ни слова.
Семен Шестаков до конца своих дней так и остался в опале, не
хватило ему места на пьедестале для народных героев -
Ляпидевского, Чкалова, Гризодубовой. Мало что кому говорят
сегодня и имена остальных его товарищей. Филипп Болотов вернулся
в морскую авиацию летчиком- испытателем, после войны его сразил
паралич. Дмитрий Фуфаев командовал авиаотрядом в магаданском
"Дальстрое", не раз попадал в нередкие в полярных краях
авиакатастрофы, после войны был списан, вернулся в Москву и...
тут же разбился - уже пассажиром, полетев в санаторий в
Прибалтику.
Они не подвергались репрессиям, но их подвиг, как и сами их
жизни, словно канули в небытие. О самом перелете, об истории
первого туполевского бомбардировщика были публикации в
послевоенных авиаизданиях. А вот членами экипажа, как узнал я,
разыскав их родных, не поинтересовался ни один историк, ни один
журналист.
Более благополучно (относительно, конечно) сложилась судьба
Бориса Стерлигова. После перелета он полтора десятка лет был
флаг-штурманом ВВС, дослужился до генерал-лейтенанта. И после
смерти в начале семидесятых годов оставил рукопись воспоминаний,
которая, к сожалению, по сей день не опубликована. Из этих
воспоминаний я и узнал, как трагически завершились дни его
мужественного командира Шестакова. В тот весенний день 43-го,
после того как его расстреливали под куполом парашюта, в руки
немцев он попал уже мертвым...
Мало того, что фашисты объявили "о пленении" знаменитого
некогда пилота, но они в своих пропагандистских играх представили
его власовцем. Черное пятно на его светлом имени лежало долгие
годы, до тех пор, пока оставшиеся в живых партизаны не
засвидетельствовали, как именно Шестаков погиб.




08-09-1999, Труд