Разведчики любили нас и друг друга

Любовь и дружба наших разведчиков-нелегалов, отбывавших
длиннющие сроки в тюрьмах Ее Величества, вызывают восхищение и
даже удивление. Нет, не зря Служба внешней разведки разрешила
обнародовать сотни страниц переписки супругов Морриса и Леонтины
КОЭН.
Наверное, еще никогда разведчики не представали перед публикой
в жанре сугубо эпистолярном, как в двух томищах, изданных
"Центром общественных прикладных проблем Александра Жилина".
Представляем главных героев.
Моррис КОЭН - он же Питер Крогер, Израэль Ольтманн, Бриггс,
Луис, Санчес... Гражданин США, 1910 года рождения, боец
интернациональной бригады, завербован в 1938 году в Испании. В
Штатах работал с шестью советскими резидентами, среди которых был
и полковник Абель. Есть основания полагать, что именно Коэн
возглавлял сеть тех, кого в США называли атомными шпионами.
Опасаясь ареста, вместе с женой бежал в 1954-м в СССР. Пройдя
специальную подготовку, под именем Питер Крогер был отправлен в
Англию связником нашего разведчика Конона Молодого - Гордона
Лонсдейла. В 1961-м арестован и приговорен к 25 годам тюрьмы. В
1969-м под видом польского гражданина обменен советской разведкой
на британского шпиона. Кажется, в качестве нелегала успел
поработать еще в одной-двух странах. Служил в суперсекретном
Управлении "С". Принял с женой Леонтиной советское гражданство.
Жил на Патриарших прудах в центре Москвы. Так и не научился
говорить по-русски. Звание Героя России присвоено в 1995-м,
вскоре после смерти. Как и жена, похоронен на Ново-Кунцевском
кладбище. Леонтина и Моррис Коэн считаются одной из наиболее
ценных и "результативных" супружеских пар нелегалов в истории
мировой разведки.
Леонтина Тереза КОЭН, гражданка США, 1913 года рождения.
Девичья фамилия - Петке. Завербована будущим мужем в 1940-м.
Именно Леонтина, псевдоним Лесли, вывезла в годы войны чертежи
атомной бомбы, переданные ей молодым ученым по кличке Персей, и
передала их в советскую резидентуру в Нью-Йорке. В Англии
приговорена к 20 годам тюремного заключения. После обмена на
британского шпиона жила в СССР. В отличие от мужа хорошо говорила
по-русски. Несмотря на тяжелую болезнь - рак - практически до
самой кончины работала в Управлении "С". По мнению экспертов,
причина поразительных успехов этой пары нелегалов - в
удивительной психологической совместимости. Леонтина Коэн - Хелен
Крогер умерла в 1992 году. Звание Героя России присвоено вместе с
группой других атомных разведчиков в 1996-м.
Их письма - не только о разведке.
Нервирующие переводы из одной тюрьмы Ее Величества в другую.
Относительно мягкие, по нашим понятиям, условия содержания.
Редкие встречи Леонтины и Питера под надзором тюремщиков и
тяжелые болезни, замучившие Коэна. Что спасало? Они верили в
страну, ради которой фактически отказались от собственной.
Быть может, кто-то и назовет их коммунистами-идеалистами,
служившими ложной идее. Только не я, знавший Питера. Мы
встретились раз в жизни, проговорили в его трехкомнатной квартире
четыре часа. Уже несколько лет, как супруги не было. Однако
казалось, что Хелен (он называл Леонтину так) ушла только что,
вот-вот вернется из магазинчика на Бронной. Даже вещи ее
оставались в комнате и лежали на своих местах, дожидаясь хозяйку.
Портреты и фотографии Хелен. Он все время вспоминал ее как живую:
"Хелен говорит... Хелен считает... Вы же знаете, какая она
рисковая - Хелен..." Он не был подкаблучником. Объединяло их
глубокое, светлое взаимное чувство. У них не было детей,
считалось, будто при той жизни с постоянным риском срыва это
немыслимо. Но дело оказалось в ином, о чем поведал мне сам Питер:
играл в молодости за команду своего университета в
американский футбол, получил тяжелую травму. Детей у него быть не
могло...
В этом дуэте нелегалов именно он всегда оставался главным. Его
хладнокровная рассудительность уравновешивала некоторую
импульсивность супруги. Быть буквально на грани провала в
Нью-Йорке, пройти сквозь несколько границ и добраться до Москвы,
нелегально проработать с Беном - Кононом Молодым, - семь лет в
Англии - для этого требовались очень трезвый расчет Питера и
иногда безудержная смелость его жены. Их совместимость, понимание
друг друга были стопроцентными.
Арест в Великобритании - не результат ошибки, а итог
предательства офицера польской военной разведки. Суд, где они не
признали себя виновными и не выдали ни единой фразой связи с
советской разведкой. Предложение английской ЭМ-АЙ-5 о
сотрудничестве со сменой фамилий и исчезновением из страны под
чужой фамилией. Презрительный отказ и суровый даже по британским
меркам тюремный приговор. Им оставались только письма.
Любовь - не значившийся в их досье ни на "этой", ни на "той"
стороне компонент - помогала вынести девять лет в тюрьмах. Они
писали друг другу письма, и это глушило боль и унижения. Ожидание
маленьких конвертиков, где количество страничек строго
ограничивалось, было тревожным и тягостным. Заветная весточка от
любимого человека превращалась в праздник для обоих. Как только
не называл Моррис в письмах свою Лесли - и Мат, и Сардж, и моя
дорогая, и моя возлюбленная. А моя любовь, и медовая, милая,
голубушка... Нежность в каждом слове и каждой букве. Леонтина
отвечает тем же. Однако в посланиях не только любовь и суровая
тюремная обыденщина.
Философские рассуждения. Обращения к далекой истории. И вера в
себя, в московских друзей. Чего стоят хотя бы эти строки Морриса
о российской Службе разведки, обращенные к Хелен: "У меня нет
сомнений, что если они не передвигают небо и землю ради нас, то
они колотят и руками, и ногами в дверь Господа Бога". Но ведь не
мог же Моррис действительно знать, какие усилия предпринимаются в
Москве, чтобы добиться их освобождения? Или чувствовал? Верил?
Да, мы встретились незадолго до ухода в его квартире. Вежливые
и обходительные медицинские сестры. Внимательный куратор Сергей с
безупречным английским и трогательным отношением к другу. Еще
один старший офицер из Управления "С" Службы внешней разведки,
который внимал каждому слову Морриса. Коэн столько знал и столько
унес с собой... Мы говорили о Розенбергах, не имевших никакого
отношения к его атомной сети. О таинственном и очень юном
американском физике, передавшем Лоне-Лесли чертежи из атомной
лаборатории Лос-Аламоса... О других группах, помогавших ему и
Лоне. О многом. Я спросил, когда же хоть кое-что из всего тайного
станет явным. Моррис, не задумываясь, сказал: "Never (никогда).
Есть два-три человека из Службы российской внешней разведки,
которые знают столько же, сколько и я. Но это уйдет вместе с
нами". Кажется мне, что я знаю этих троих уже очень и очень
немолодых и интеллигентных людей, трех полковников, так и не
дослужившихся до генералов. Они никогда ничего не скажут.
Действительно, never.
Николай Долгополов.




05-07-2001, Труд