Держись, геолог

РАБОЧИЙ САЯНСКОЙ ГЕОФИЗИЧЕСКОЙ ПАРТИИ ОБЪЕДИНЕНИЯ
"СОСНОВГЕОЛОГИЯ" АНДРЕЙ ПРЕЛОВСКИЙ ПРОБЫЛ В ТАЙГЕ - БЕЗ ПРОВИЗИИ,
БЕЗ КУРЕВА, БЕЗ СПИЧЕК, БЕЗ КОМПАСА И КАРТЫ, БЕЗ ТЕПЛОЙ ОДЕЖДЫ -
25 СУТОК.
18 июля он ушел по знакомому маршруту и пропал. К людям Андрей
вышел только 12 августа - истощенный, измученный, больной. В плен
сибирской тайги Преловский попал просто и в то же время
таинственно.
АНДРЕЙ. С полудня тучи медленно расползались по горизонту,
клубились, наливались свинцом. "Господи! Только бы не было
дождя!" - шептал Андрей. Нестерпимо болели опухшие, покрытые
язвами ноги. Не шевелились и, казалось, ничего не чувствовали
руки, в кровь изъеденные гнусом. Уже недели две во рту не было
крошки хлеба. Может быть, и не две недели, а больше - счет дням
он потерял сразу.
На ближний к нему цветок села пчела. Изловчившись, потратив
последние силы, Андрей прихлопнул насекомое. Взял непослушными
пальцами. Поднес к глазам. Оборвал крылья. Засунул в рот.
Медленно прожевал. "Маленькая... Сколько же их надо съесть, чтобы
утолить голод...".
Опять погрузился в какой-то полубред. Очнулся, разглядел небо
- рядом, совсем близко - звездное небо! Слава Богу, Он услышал и
дождя не будет...
Из всех уже протекших, как вода сквозь пальцы, суток он
отчетливо помнил первую половину того самого 18 июля. Утром из
бывшей деревни Кедровой километрах в ста от Нижнеудинска, где
отряд стоял с 30 мая, машина, как обычно, развозила людей по
профилям. Сначала там прошли топографы: поставили пикеты,
оставили зарубки. Уже после по ним ходили геофизики: смотрели в
глубь земли с помощью приборов. У рабочих немудреная забота:
нести то, что дают, копать там, где укажут, бить "стаканы", где
требуется. В тот день Андрей ехал в кабине, остальные сидели в
"будке". Ехал и думал: "Хочу спать". Как-то "немоглось". Вышел
где обычно, на 15-м профиле, отмахал четыре километра. Через
речку Слюдянку перебрался. Там "добил" оставшийся километр.
Прошел 500 метров в сторону, вышел на 20-й профиль.
Отсюда ему нужно было спускаться вниз. Доделать работу на
последнем 250-метровом "кусочке". Вот здесь-то ему и стало плохо.
В глазах потемнело. Огляделся, потряс головой: вокруг заросли
черники, какая-то трава, бурелом, каменья. Выбрал место поровнее,
прилег И провалился в забытье. Когда проснулся да огляделся, не
увидел ни пикета, ни одной зарубки. Ни справа, ни слева, ни
впереди, ни сзади - ни одной метки. Метался между стволов по
лесу, который уже "поймал" пленника и не собирался его выпускать.
Андрей лег под дерево переночевать. Мол, утро вечера мудренее. Да
и должны хватиться его...
А утром шел дождь, и он брел куда-то, спасаясь от хлябей
небесных. Промокли спички и сигареты. Кончился провиант. А дождь
все лил. Обдавало водой с веток кустов. На траве лежала россыпь
крупных капель. Дождь шел на следующую ночь и на следующий день,
и опять шел...
Пока двигался, Андрей холода не ощущал, а ночами мерз до
крупной дрожи. Потому что на маршрут ушел в майке, в черном
"хлопчатом" комбинезоне, в кепке, в резиновых сапогах. Рюкзак он
где-то уже оставил. Разложил его сушить, а когда ночью пошел
дождь, то кинулся искать какую-нибудь валежину, чтобы укрыться
под нею. Утром про заплечный мешок и не вспомнил. Потянулся за
одной ягодкой, за другой, а пока набрал горсточку, поздно было за
рюкзаком возвращаться. Да и зачем?
МАМА: "Я нисколько не волновалась и не чувствовала ничего. Вот
пока ребятишки были маленькие, помню: сижу на работе, а мне
неспокойно и тошно. Отпросилась у начальства и бегом домой. Не
зря! Смотрю, Андрюша весь белый, а Наташа, сестра его, говорит:
"Мамочка, ты только не волнуйся. Уже все нормально". Какое там!
Играли с мальчишками, набрали в бутылку карбида, налили воды -
"взрывники" сопливые! Бутылка, естественно, взорвалась. Двоих
мальчишек увезли в больницу. Андрюшке живот зашили. И вот они
меня встречают - "уже все нормально"! Еще один раз чуть пожар не
устроили. Тоже я надергалась. И тоже домой прибежала, потому что
сердце не на месте было. А вот здесь - ничего не чувствовала...
Роза Андреевна уже не плачет. Ведь говорим мы с нею после
"счастливого" конца. Но тогда, когда она узнала, что сын пропал,
что ищут, но "никаких следов"... Как она себя кляла! Ведь с ее
подачи сын отправился в тайгу. Ушел из домоуправления, где
работал слесарем. Временно сидел без работы. А она узнала, что в
"Сосновке" набирают сезонных рабочих. "Я ему и сказала: "Может
быть, на лето устроиться к геологам? Подзаработать денег на
ремонт квартиры...".
АНДРЕЙ. Он пережидал ночную темноту, потому что спать уже не
мог - только днем на солнце "выпадал" в сон - на несколько минут
или часов? - не знал, потому что часов не было.
"Бредовать уже начал, - вспоминает теперь. - Слышу, голос
какой-то говорит:
- Тебя будут искать через три дня...
- Почему через три?
- Так положено...
- А кто это говорит?
В ответ - молчок. Тихо. Тени какие-то...".
В один из дней услышал вертолет. Потом и увидел - он повисел
над горой, но как Андрей ни махал руками, ни кричал - не помогло.
Вертолет улетел. Может быть, после этого в его голове мелькнула
шальная мысль: не пора ли это закончить, свести с жизнью все
счеты.
Ведь найти его не могут... Сейчас он и сам не знает, что
удержало его на этом свете. Наверное, мысли о маме...
Утро, вечер, день и ночь - все смешалось. Он жевал хвою,
подбирал остатки черемши. Собирал ягоды. Кусал кору. Пережевывал
грибы. Не брезговал гусеницами. Отжимал мох и пил воду - мутную,
нацеженную по капле. Опираясь на палку, заставлял себя идти.
Считал шаги. И думал о том, когда же тайга кончится... И все
застилало одно желание: поесть, хоть что-нибудь... Веселились
вокруг бурундуки. Сторожко высматривали "двуногого невиданного
зверя" соболюшки. Под камнями шуршали мыши. Видел медведей - без
опаски, потому что издалека, метров с двухсот. А вот как-то сидел
на камне, поднял голову и обомлел: вот он, Хозяин - огромный,
бурый - в нескольких метрах. "Нет, кажется, я не испугался.
Просто потихоньку начал сползать вниз с горки. Почему-то думал:
медведи плохо вниз бегают... Так и разошлись: он своей дорогой, я
- своей...".
Хотя какая там дорога: бурелом, поваленные стволы в два
обхвата толщиной - под ними хорошо прятаться от дождя, но
перелезать через них с опухшими, покрытыми язвами ногами
мучительно. Перебродил речки, после дождей вполне многоводные.
Пару раз вода сбивала с ног, швыряла по камням, но прибивала к
берегу. Однажды, после очередной переправы, с трудом стащил с
себя сапоги, снял одежду.
Просушил на теплых от солнца камнях. Оделся. И уснул прямо на
берегу.
Андрей не знал, что он вышел на речку Изан...
МАМА: "Он мне написал, что ведро черники наварил... Я ему
ответила. И жду: обещал приехать на пару дней. А в
"Сосновгеологию" позвонила только 31 июля. Вот тут со мной чуть
приступ не случился! Но говорят, что ищут. Наверное, найдут,
думаю. Человек - не иголка в стоге сена. Подождала. Результатов
никаких. Поехала в областную спасательную службу. Начальник
управления ЧС и ГО Игорь Самовольнов подключился сразу. Но
поисковая группа на место прибыла только 10 августа...
Ходила даже к экстрасенсам. Те говорили, мол, не убивайся так:
он живой, только больной очень. Пробовала молиться. Но мы же все
некрещеные - из атеистов. Вся родня в шоке. А я плачу. Может, они
и помогают, слезы... Только нога стала "отстегиваться", наверное,
на нервной почве...".
АНДРЕЙ давно уже не реагировал на лесные звуки: порыв ветра,
шелест падающей ветки, птичий гомон слились в какой-то постоянный
шумовой фон. В то утро так же монотонно шумела река, из которой
он выбрался накануне. И не было сил подняться. Но вдруг он
услышал звуки, заставившие его вскочить. Или ему только это
показалось, что вскочил, а на самом деле сумел поднять лишь
голову?
- Смотри, еще один рыболов лежит! - сказал кто-то.
"Я чуть не расплакался. Людей первый раз увидел. Говорю:
ребята, я - геолог, я заблудился... Отвечают: "Знаем, тебя
вертолет искал". - "А какое сегодня число?" - "12 августа..."
Я-то думал, что по тайге брожу уже гораздо дольше".
С рыбаками Андрей пробыл сутки. Отлежался в их зимовье, поел.
Ему показали, куда идти: "Немного там, километров восемь". Шел,
считая шаги. Уже восемьсот пятьдесят девять... Восемьсот
шестьдесят три... Увидел баню на берегу. Это была деревушка
Патриха. А баня стояла в усадьбе Володи Коржанова: тот приютил,
накормил, одел. У него Андрей увидел себя в зеркале: страшный
стал - "глаза дикие, скулы торчат, волосы отросли"... Весил он в
тот момент около 40 килограммов, кости скелета "светились и
торчали наружу".
14 августа Андрея "по эстафете" переправили в деревню
Сереброво, к лесничему Куркову.
- Мама его меня все яйцами сырыми кормила. Говорила: "Сынок,
тебе кушать надо, поправляться...".
Из Сереброво в Тайшет Преловского привез глава районной
администрации Анатолий Зелезинский, и - в больницу. Диагноз -
крайнее истощение организма.
- Телефон мамин помнишь? - спросил он Андрея.
- Кажется, помню...
МАМА: "Анатолий Адамович позвонил мне 15-го. Дай Бог ему
здоровья! 16-го утром я уже была в Тайшете. Когда сына увидела,
испугалась: худющий, изъеденный мошкой, руки
тоненькие-тоненькие... Сколько же он километров нашагал в этих
резиновых сапогах? Я, пока ехала в Тайшет на поезде, все смотрела
на лес, на тайгу. И как гляну на эту черноту, так сердце
заходится и голова кружится: ма-ма родная!".
* * *.
Сейчас Андрей лежит в одной из больниц Иркутска. Неладно с
почками, с печенью, шалит сердечко. Он, однако, не унывает.
Говорит, что многое понял в жизни. Что смотреть на нее надо
проще. Политика, газеты, интриги - все лишнее, никчемные людские
"игрушки". Надо просто и, желательно, хорошо - жить.
Попав в "цивилизацию", он посмотрел с удовольствием два
любимых фильма: "Весна на Заречной улице" и "В бой идут одни
"старики". Слушает новости, музыку. На "боевики" даже не глядит:
с души воротит. Противно смотреть придуманные страсти после того,
как сам прошел жестокую школу выживания - не понарошку. Ведь 12
августа, в возрасте 33 лет, он, по сути, второй раз родился.
Спит пока плохо, только со снотворным.
И еще заметил за собой такую "странность": страшно ему теперь
в помещении, зато под небом - "лег бы и спал спокойно".
Спрашиваю: "В тайгу еще пойдешь?" - "Отчего нет? Пойду".
Еще собрался креститься. А как только все эти дела сделает,
поедет в Тайшет, в Сереброво, в Патриху: "Надо добрым людям
спасибо сказать. Поклониться".
Алексей КОМАРОВ, соб. корр. "Труда".




05-09-2001, Труд