Первоссыльный неодушевленный

С ним обошлись в духе того времени. Сначала сбросили с
колокольни, затем били плетями, вырвали язык, отсекли ухо и чуть
живого отправили в Сибирь. Так в эпоху Ивана Грозного и
последовавшей за ней смуты нередко поступали с самыми опасными
государственными преступниками.
Вот только преступником оказался предмет неодушевленный -
колокол, и подвергнут он был экзекуции по полной программе за то,
что в 1591 году "при убиении благоверного царевича Димитрия" в
Угличе, по одной из версий, "сам неожиданно заблаговестил", а по
другой - не сам, поскольку за "язык" его все-таки тянули. Но как
бы там ни было, сбежавшаяся толпа мигом учинила по своему
разумению суд и расправу над предполагаемыми убийцами.
Борис Годунов, которого подозревали в том, что он, как
выразились бы сегодня, "заказал" царевича, не оставил этот
инцидент без последствий. Зачинщики вкупе с колоколом были
примерно наказаны и отправлены в Сибирь. Им пришлось тащить
волоком своего бессловесного подельщика аж до самого Тобольска,
где он был зарегистрирован как "первоссыльный неодушевленный из
Углича".
История с колоколом - факт достоверный. Его можно
рассматривать как первую попытку покушения на гласность и даже
свободу слова, хотя до выхода первой российской газеты -
петровских "Ведомостей" - оставалось еще 110 лет.
Федот, да не тот.
Однако злоключения угличского колокола на этом не закончились.
В Тобольске ссыльного приспособили к делу. Не пропадать же добру,
пусть даже с подмоченной репутацией.
В 1677 году здесь приключился большой пожар, в результате
которого "колокол расплавился и раздался без остатка". Вместо
него отлили новый - такой же по весу, но отличный от него по
форме, и в память о прошлом учинили соответствующую надпись.
Неугомонные угличане, которые считали колокол страстотерпцем,
как и невинно убиенного царевича, к 250-летию отправки в ссылку
железного изгнанника по оговору вознамерились вернуть его
обратно. И даже дошли до императора Николая I, начертавшего на
прошении горожан резолюцию: "...Просьбу сию удовлетворить".
Тем не менее мнение государя проигнорировали и дело в разных
инстанциях заволокитили под тем предлогом, что колокол, мол, не
тот.
Как видите, во все времена даже высочайшие распоряжения не
всегда исполнялись исправно. Исправно у нас работает только
бюрократическая машина. Легче протянуть волоком колокол через всю
Россию, чем ее одолеть.
Безопасный колокол.
И все же "первоссыльный неодушевленный" вернулся-таки на
родину. Конечно, не сразу, а еще через 50 лет. Как раз к
300-летию со времени высылки. Колоколу-страдальцу была
приготовлена такая встреча, какая только в нашем Отечестве
случается.
После праздника начались будни, и ярославский губернатор,
видимо, учитывая горький опыт предков, распорядился "поместить
колокол для безопасности в музее на пьедестале". Так и было
написано: "для безопасности", без уточнения - чьей именно. На сей
раз, как было написано, так и исполнено.
Теперь вокруг возвращенца толпятся экскурсанты. История эта
вызывает у них разные ассоциации. Кто думает о том, что и через
триста лет могут реабилитировать (правда, не того, кого
наказали). Кто думает о том, что в музее все же спокойнее, чем на
колокольне.
Юрий Лобов.




05-09-2001, Труд