Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко

ВЗЯВ ОПЕКУ НАД СИРОТОЙ - ИНВАЛИДОМ ДЕТСТВА, СОСЕДКА
ПЕРЕБРАЛАСЬ В ЕЕ ДОМ, А МАЛЕНЬКУЮ ХОЗЯЙКУ СДАЛА В ПСИХИАТРИЧЕСКУЮ
БОЛЬНИЦУ.
Чем меньше город, тем бесправней в нем простой человек. В
Дебальцеве, известном больше как железнодорожная станция, о
случившемся говорят полушепотом даже работники управления по
труду и социальной защите населения. Свидетель всех несчастий,
выпавших на долю сиротки Яны Кристевой Ольга Николаевна Плахотина
осторожно предупредила: "Бывшая опекунша - жена милиционера, а с
милицией лучше не связываться...".
Яна Кристева (по мнению психиатров, в силу своего заболевания
она просто не умеет врать) вспоминает о "благодетелях" с ужасом:
кормили раз в день, часто ругали, грозили сумасшедшим домом.
Сейчас благодаря ее настойчивой и мужественной тете,
единственной, кто защищает интересы сироты, самое страшное
позади.
Яна по дому скучает. Но и в тетиной крошечной квартирке ей
уютно. Здесь не ругаются, не кричат... Как-то Яна спросила тетю
Таню: "Можно называть тебя мамой?".
- Вот как сильна потребность в материнской любви, - восклицает
Татьяна Анатольевна Мезинцева.
С мамой Яне не повезло. Когда она бросила малышку в роддоме,
дедушка, узнав об этом, забрал малютку к себе - в просторный,
добротно обставленный дом. Яна росла, все было хорошо, но годам к
шести выяснилось, что буквы она запоминает легко, а как
складывать из них слова, сообразить не может. В первом классе ее
оставили на второй год, потом психиатры поставили диагноз:
олигофрения. С приговором врачей дедушка долго не хотел
смириться. Девочка послушная, добрая, трудолюбивая, знает много
стихов и песен, поет так, что сердце замирает, а ее - в умственно
отсталые? И все же Яну пришлось перевести во вспомогательную
школу. А лет в 10 - 11 она перестала расти и нормально
развиваться. Ей дали I группу инвалидности.
Судьба сурово обошлась с ее близкими: мать покончила жизнь
самоубийством, непутевый отец замерз где-то на севере, рано
умерла и бабушка. А четыре года назад не стало дедушки. Умер
после тяжелой операции. Его молодая подруга даже не известила
родственников. От горя у Яны отшибло память, и она забыла дорогу
к троюродной бабушке. А потом случилась еще одна беда - один из
гостей тети Вали попытался изнасиловать девочку. И та примчалась
к бабушке босиком по снегу.
Пока троюродная бабушка и две четвероюродные тетки решали,
кому брать над сиротой опекунство (у одной на руках муж с
онкологией, другая - мать-одиночка, третья - безработная),
готовность шефствовать над Яной изъявила соседка Людмила Дубенко.
Вместе с мужем, оперуполномоченным уголовного розыска, и
маленьким сыном она жила рядом, Яну знала давно и очень жалела
бедняжку. Уважаемая должность Людмилиного мужа и хорошие
характеристики показались родственникам девочки и городским
чиновникам вполне убедительными, чтобы доверить Людмиле опеку
ребенка. Татьяна Анатольевна теперь корит себя: если бы она сразу
взяла к себе Яну, та не подверглась бы новым несчастьям...
- Я, конечно, Яну навещала, - говорит Мезинцева, - но
старалась людям не докучать. Пока мне однажды не позвонили
знакомые и не сообщили, что видели опекунов у нотариуса с домовой
книгой. Нам это показалось странным, и я попросила Яну отдать мне
документы на хранение.
Такой шаг очень не понравился оперуполномоченному. Он явился к
Татьяне на дом и предложил проехать для беседы в горотдел.
Просидев в милиции три часа и подвергшись внушительному
прессингу, женщина не испугалась, документы не вернула и написала
жалобу на имя начальника.
Так отношения с опекунами были окончательно испорчены. А
вскоре соседи доложили Татьяне, что сиротка куда-то исчезла.
Всегда ее видели во дворе, а тут как сквозь землю провалилась.
Мезинцева бросилась с расспросами к Людмиле, и та пояснила, что
Яна - в военном санатории, куда ей достали путевку.
Прошла весна, потом лето, а девочка не возвращалась. Бабушка с
тетками не на шутку встревожились, обратились в опекунский совет,
в прокуратуру. Но там странная пропажа сироты никого не
взволновала. Лишь через полгода, так и не узнав, где Яна,
опекунский совет, сославшись на просьбы родственников, вынес
решение о лишении Людмилы Дубенко ее опекунских прав. А вскоре
после этого Яну нашли в Новождановской психиатрической больнице.
И узнали, что сюда она попала "на обследование" по настоянию
Людмилы Дубенко, которая подопечную ни разу не навестила, хотя ее
инвалидскую пенсию получала исправно. Когда истек срок
обследования, врачи забросали письмами городского психиатра с
требованием забрать пациентку, а тот, в свою очередь,
сигнализировал в исполком. Но Людмила забрать Яну из больницы
отказалась.
Почему же ответственные органы не приняли нужных мер? Не
хотели ссориться с семьей милиционера, проявили халатность или
искренне считали, что место Яны - в психушке?
Исхудавшую, исстрадавшуюся Яну, которую уже готовили для
отправки в интернат для психохроников, Татьяна Анатольевна
забрала к себе, и тут началась вторая стадия ее борьбы за
справедливость. Несмотря на то, что Людмила Дубенко не являлась
больше опекуном, ее семья продолжала жить в Янином доме. И
Мезинцевой понадобилось еще пять месяцев, чтобы добиться
выселения.
- Мы вошли в дом и опешили, - рассказывает Татьяна
Анатольевна. - От добротной обстановки не осталось и следа.
Мезинцева обратилась в суд. Помощник прокурора помог составить
юридически грамотное заявление о возмещении материального и
морального ущерба, мэр обратился с ходатайством освободить истицу
от пошлины, депутатская сессия приняла на этот счет официальное
решение. Но вот уже полгода суд "буксует": то ответчик не явится
на заседание, то его адвокат. Знающие люди говорят Татьяне, что
дело так и останется под сукном.
Почему работник милиции игнорирует судебные повестки? Почему
не спешит снять с себя унизительные обвинения в воровстве?
Надеясь услышать ответы на эти вопросы, я зашла в Дебальцевский
горотдел милиции. Там Ивана Дубенко охарактеризовали наилучшим
образом. Возможно, оперуполномоченный и впрямь обладает массой
профессиональных достоинств, а Татьяна Мезинцева своими
претензиями действительно мешает ему работать. Но факты остаются
фактами: и в психушке семья милиционера держала девочку
незаконно, и дом освобождать не хотела, и опись имущества сироты
разительно отличается от того, что было в доме...
- Хотите, я вам спою? - спросила Яна, провожая меня. И запела:
"Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко...".
Марина Корец, соб.корр. "Труда".




06-11-2001, Труд