Мария шукшина: теперь я стала понимать отца

Мария Шукшина окончила Институт иностранных языков, работала
переводчиком, референтом, брокером на бирже. Впервые снялась в
фильмах своего отца Василия Макаровича Шукшина: в "Странных
людях" ей было всего полтора года, в "Печках-лавочках" - пять
лет. Сыграла в картинах "Вечный муж", "Американская дочь", "Какая
чудная игра", "Московская связь", "Цирк сгорел, и клоуны
разбежались". На ОРТ вместе с актером Игорем Квашой ведет
программу "Жди меня".
- Маша, как вы стали ведущей программы "Жди меня"? Ведь раньше
она и называлась иначе, и выходила на РТР, и ведущая там была
другая...
- Совершенно верно: все было другое. Не знаю, почему на РТР
программу "Ищу тебя" закрыли, я ее так ни разу и не видела.
Какое-то время после рождения сына мне пришлось безвылазно сидеть
дома, но, когда ему исполнилось полтора года, я стала
задумываться: он подрастет, и надо будет идти куда-то работать. О
большом экране, понятно, не мечтала, потому что у кино нынче
"большие проблемы". Но все произошло как по мановению волшебной
палочки. Летом позапрошлого года меня утвердили на НТВ ведущей
программы "Двое". И в этот же момент ОРТ предложило вести
программу "Жди меня". После долгих сомнений и колебаний я выбрала
ОРТ.
- Не жалели о том, что не остались на НТВ?
- Нет, никогда не жалела. Программа "Двое" к тому же быстро
исчезла из эфира. А наша передача до сих пор выходит, и, думаю,
это надолго: уж очень благодатное дело - помогать людям. Это все
больше меня вдохновляет, хочется участвовать в людских судьбах.
Вообще "Жди меня", на мой взгляд, - единственная по-настоящему
народная программа на нашем телевидении. Кто-то недавно мне
сказал, что это потрясающая, очень жизненная передача - без
фуфла. Она многое мне дала. Если первое переосмысление жизни
произошло у меня, когда я осознанно прочитала Библию, придя к ней
после долгих размышлений и собственного жизненного опыта, то
второе связано с этой программой. Я стала по-другому относиться к
людям. Было время, когда мне ни до кого не было дела, я была
полностью поглощена собственными проблемами - жила по принципу
"моя хата с краю". Теперь внутри как будто все перевернулось.
Раньше, читая папины произведения, насыщенные удивительной
любовью к людям, я не понимала, как можно любить всех. Благодаря
этой передаче я стала понимать отца. Может быть, до конца всего я
еще не осмыслила, но просветление уже наступило.
- Нередко приходится слышать, что вообще-то цинично вызывать
запланированные слезы. Вас не смущает такое мнение о программе?
- Абсолютно не смущает. Я сталкивалась и с другим мнением:
будто все подстроено - люди не верят, что это происходит
по-настоящему. Мне кажется, просто народ у нас недоверчивый.
Когда я первый раз пришла на ОРТ и посмотрела кусочки прежних
передач, то ведь тоже спросила у редактора: правда ли это, не
подстроено ли? А то, что слезы... Ведь участники программы -
обыкновенные люди, не актеры, и мы не смогли бы добиться от них
заплакать по второму разу. К тому же я сама плачу на этой
передаче и не считаю, что мои слезы циничные. Я вся внутри каждой
истории, эмоционально полностью задействована, поэтому работать
очень тяжело.
- Если бы с вами случилась ситуация, подобная тем, что бывают
в этой программе, вы обратились бы на телевидение?
- Когда я только готовилась вести эту передачу, меня спросили:
"Маша, может быть, ты тоже кого-нибудь ищешь? Давай начнем с
этого". Но дело в том, что я уже всех своих нашла сама.
- Как вы считаете, кому труднее: тому, кто ищет, или тому,
кого находят?
- Наверное, трудно тем, кто ищет тех, кто не хочет быть
найденным. Иногда бывают очень деликатные моменты - особенно это
касается отношений между мужчиной и женщиной. Нам долго
приходится обсуждать, давать или не давать в эфир такой сюжет: не
все, оказывается, хотят быть найденными. Скажем, у кого-то уже
новая семья, новая жизнь - зачем ее разрушать? Люди в таких
случаях просто отказываются приехать на встречу по каким-то
личным мотивам. Иногда, правда, некоторые поддаются на искушение
и приезжают. Встречи получаются разные, но в основном, конечно,
радостные, счастливые.
- Хотя вы и сказали, что плачете вместе с героями сюжетов,
однако на экране остаетесь спокойной и сдержанной. Как вам это
удается?
- Во-первых, благодаря монтажу: если я в слезах, то меня не
показывают. А во-вторых, с самого начала придерживаюсь
определенных правил: между мной и теми людьми, с которыми общаюсь
в эфире, я должна выстраивать психологическую "стену" - мне
необходимо максимально сдерживаться, иначе потечет грим и мое
заплаканное лицо будет не очень уместно в кадре. А если истории
происходят с маленькими детьми, то уж тут меня лучше вообще
убрать из кадра...
-Профессия актрисы вам помогает?
- Актерский опыт помогает -чтобы выстроить "стену". Но
оторваться от сюжетов, не въезжать в них всем сердцем, всей душой
все-таки не получается.
- А могли бы вспомнить ситуацию, которая произвела на вас
особенно сильное впечатление?
- Был случай, когда пришлось остановить съемки, потому что
меня душили слезы, я даже не могла говорить. Совершенно
невероятная история произошла с двухлетним мальчиком, который
потерялся, когда ему было девять месяцев. Разведенные родители
везли его в поезде к родственникам, но, поссорившись, отец
схватил этого ребенка и убежал. В течение полутора лет матери о
мальчике ничего не было известно. А когда она написала письмо в
нашу программу, то оказалось, что ее бывший муж тоже разыскивает
сына. Как потом выяснилось, на одной из станций этого человека
увезла "скорая", и он оставил ребенка случайной попутчице. Мы
стали ее разыскивать и узнали, что она оставила мальчика на
вокзале, положив его на подоконник. Ребенка нашли сотрудники
детской комнаты милиции, передали в детский дом, и кто-то уже
собирался его усыновить. Мы успели найти его буквально за два-три
дня до усыновления. Когда мать пришла в студию, ей предложили
несколько детских фотографий. Напряжение было огромное: узнает
или не узнает? Она узнала, у всех в студии сразу наступило
великое облегчение.
Вдруг выводят двухлетнего мальчика, безумно похожего на моего
сына Макарика, - и тут меня заколотило до такой степени, что я
уже ничего не видела, не слышала. Я ушла со съемочной площадки,
потому что чувствовала, что не могу дальше вести программу.
- Видимо, этот сюжет запомнился еще и потому, что вы сами
пережили нечто подобное, когда ваш муж в пору конфликта между
вами предпринял попытку похищения маленького Макара?
- Это было очень тяжело, но, слава Богу, Макарика вернул мне
наш доблестный ГУБОП. За те две недели, пока продолжался этот
ужас, я поседела. Судя по нашей передаче, таких случаев, когда
матери по многу лет пытаются вернуть своих детей, которых забрали
бывшие мужья, очень много. На самом деле вернуть ребенка
чрезвычайно сложно. К тому же чаще всего в этих историях отцам
дети вовсе не нужны, просто они мстят женам, подогревают накал
отношений. А дети в таких ситуациях страдают больше всех. Тогда
мне пришлось обратиться, что называется, на самые верхи, и если
бы не моя фамилия, то, может, своего ребенка я до сих пор бы не
увидела. К счастью, мне очень помогли, и я невероятно благодарна
тем людям, которые приняли в этом участие.
- После этого случая вы, простите, до сих пор с мужем живете?
- Нет, после этого случая я сразу подала на развод.
- Кинематограф вы совсем забросили?
- Я бы так не сказала. Недавно мне предложили сыграть главную
женскую роль в сериале. К сожалению, наше кино перешло на
сериальный жанр, где превалирует "ментовская" тема, о чем я уже и
слышать не могу. Но в этом сценарии меня привлекает и подкупает
то, что там история из ХIХ века. Не знаю, что получится, - пока
участвую в пробах. Иногда бывают предложения сыграть в
театральных постановках. Но это другое искусство - не мое.
Поэтому от таких предложений я отказываюсь.
- Ваше актерское амплуа -сильные, волевые героини, знающие,
чего они хотят, и умеющие добиваться своей цели. Вы и в жизни
такая же?
- Да, в жизни я тоже стараюсь быть такой, понимая, что нельзя
выжить, будучи слабой. Наверное, женщинам вообще легче быть
сильными, потому что такими их задумала сама природа. Постоянно
занимаюсь самообразованием и самовоспитанием. В последнее время,
например, очень интересуюсь политикой, экономикой, социологией -
тем, что когда-то вызывало у меня только скуку. Но сегодня,
по-моему, без этого не обойтись. Во всем, за что бы я ни взялась,
стараюсь добиваться успеха.
- Внешне вы больше похожи на мать - Лидию Николаевну
Федосееву-Шукшину. И по характеру вы с ней похожи?
- Внешне - да, особенно если вспомнить ее в фильме
"Сверстницы", но в характере у меня черты и мамины, и папины. Все
волевое - от папы. У него вообще был очень тяжелый, жесткий
характер, а у мамы - мягкий. Это сочетание мне в жизни очень
помогает.
- Есть фотография, на которой вы в возрасте 1 года и где рукой
Василия Макаровича написано: "Имя родители выбрали правильно -
типичная Маша". Вы согласны?
- Наверное, это отвечает образу "у самовара я и моя Маша".
Если бы еще и папа был жив, то это было бы счастье. А так... Меня
радуют дети, работа - все, что происходит в моей жизни.
- Каким вы помните своего отца?
-Когда он умер, мне было всего семь лет, поэтому, в общем-то,
воспоминаний немного. Дело в том, что с нами он проводил очень
мало времени: то съемки, то какие-то командировки. А если
оставался дома, то закрывался в своем кабинете, работал по ночам.
Хорошо помню, как я примеряла его очки для чтения и как все время
забирала у него сигареты. Он был отчаянный курильщик, ходил за
мной и умолял: "Машенька, ну дай сигаретку, дай сигаретку!". Я же
воспринимала это как игру, которая мне ужасно нравилась:
Нам с сестрой о нем много рассказывала мама. Он был очень
непростой человек. Честно говоря, я не знаю, как с ним мама
уживалась. У них была великая любовь. Отец придерживался
патриархальных принципов: женщина должна сидеть с детьми, не
имеет права возвращаться домой поздно. Однажды мама, оставив нас
с сестрой со своей племянницей, ушла в гости к Жанне Болотовой
(они тогда дружили) и вернулась часов в девять вечера. Папа уже
был дома. Когда она стала открывать дверь ключом, то увидела, что
закрыто еще и на цепочку. И вдруг из дверного проема появляется
топор. Она успела отшатнуться, иначе последствия были бы очень
печальные. Отец потом рассказывал, как все тогда продумал: он ее
убьет, его будут судить, но, скорее всего, оправдают, потому что
убийство совершено в состоянии аффекта. Тяжелый у него был
характер:
- Когда вы стали ощущать, что вам не хватает отца?
-Вы знаете, у меня был очень хороший отчим, который жил с
нами, начиная с моих восьми и до восемнадцати лет. Наверное, на
тот момент я не чувствовала отсутствия отца, потому что отчим
много времени проводил с нами. Потом мама с ним разошлась, у нее
были другие мужья... Когда я поступила в институт, вышла замуж и
у меня появился ребенок, вот тогда мне стало не хватать отца.
Постоянно думаю о том, что, будь он жив, все в моей жизни
сложилось бы по-другому:
Я очень люблю его фильмы и не устаю их смотреть, каждый раз
открывая что-то новое: во-первых, в смысле актерской профессии,
когда вижу в нем не только отца, но и первоклассного актера, а
во-вторых, они дают повод для размышлений о том, каким он был,
какими бы могли стать наши с ним отношения. Есть определенные
моменты, особенно в "Калине красной", где я не могу удержаться и
всегда плачу.
- На родине отца - в селе Сростки - часто бываете?
- К сожалению, нечасто. Раньше туда приезжала, когда каждый
год в день его рождения - 25 июля - там проводились Шукшинские
чтения. В прошлом году не удалось, потому что у меня как раз были
съемки. Но в этом году обязательно поеду на Алтай. Я все больше
взрослею, все больше осознаю себя, своих родителей, поэтому мне
хочется побывать в тех местах, где отец родился, в Горном Алтае,
где он снимал свой первый фильм "Живет такой парень", где
расположены Чуйский тракт, гора Белуха и перевал имени Шукшина. В
одном из первых отцовских фильмов звучит его любимая песня "Есть
по Чуйскому тракту дорога", слов которой, к моему великому стыду,
я даже и не знаю: Думаю, там многое мне откроется - и о нем
самом, и о его творчестве. Чувствую, как это мне необходимо.
Антонина Крюкова.




07-03-2001, Труд