Евгений матвеев: я целуюсь в кадре ради гонорара

"Прямая линия" с народным артистом СССР Евгением Матвеевым
была назначена на полдень. Но поклонники (а главным образом
поклонницы) замечательного актера и режиссера начали звонить,
начиная с 10 утра. А когда пришел урочный час, телефон буквально
раскалился от звонков. О чем только не спрашивали Евгения
Семеновича в канун его 80-летнего юбилея, "впадающего" в 8 марта!
Но чаще всего, конечно, звучал в этот день вопрос...
О ЖЕНЩИНАХ.
- Здравствуйте, Евгений Матвеевич...
- Простите, но я Семенович...
- Ой, я от волнения оговорилась...
- Ничего, меня половина народа Матвеевичем называет, я уже
привык.
- Это Кристина Ухабова из Тулы.
- Здравствуйте, Кристина, здравствуйте, туляки. Я, кстати,
снимался в Туле много лет назад. Секретарь обкома помог мне тогда
самовар купить (как ни странно, тульские самовары были в Туле
дефицитом), я до сих пор пью из него чай. Но это к слову.
- Знаю, Евгений Семенович, что вы родились 8 марта...
- Да, такое вот несчастье...
- И как это несчастье отразилось на вашей жизни?
- Насчет несчастья я, конечно, пошутил. Думаю, что судьба и
мама одарили меня как раз редкой удачей родиться именно в этот
день. Если вы посмотрите внимательно мои фильмы, то заметите, что
я всегда старался прекрасный пол вознести на пьедестал и
высветить особым светом любви, благодарности, нежности. Считаю,
что, если бы не наши женщины, мы и Великую Отечественную войну не
выиграли бы. Какую нечеловеческую тяжесть они вынесли на своих
плечах! И в шахты спускались, и вагонетки толкали, и землю на
себе пахали... И при этом не сломались, не озлобились, не
очерствели душой. В 1943 году я, офицер Тюменского пехотного
училища, наблюдал сцену, от которой у меня до сих пор мурашки по
коже бегают. Я вел солдат мимо фанерного комбината, а там за
колючей проволокой работали пленные немцы. И вот русские женщины,
мужья, сыновья которых, может быть, погибли на фронте, бросали
немцам морковь, брюкву, кусочки хлеба... На такую силу великой
доброты, считаю, способны только наши женщины.
- Евгений Семенович, вас приветствуют земляки из Тюмени...
- Вот тебе раз. А я только что вспоминал Тюмень, офицерскую
молодость...
- Мы поздравляем вас с приближающимся юбилеем. 8 марта выпьем
рюмочку и за ваше здоровье. Кстати, как вы относитесь к тому, что
родились в этот день? Чего больше это добавило вам в жизни -
радости или хлопот?
- Знаете, я 364 дня в году не стесняюсь выказывать женщинам
свое искреннее восхищение. Но 8 марта, в день своего рождения,
сам хожу с гордо поднятой головой, потому как я единственный
такой. Но, чувствуя себя немножко петухом, я не забываю в этот
день с величайшей нежностью вспоминать женщин, которые учили меня
уму-разуму, формировали мою душу. Я вспоминаю мою добрую,
терпеливую, гордую маму. Вспоминаю учительницу Валентину
Николаевну Погорелову, которая подсовывала мне, недорослю, книги
Куприна, Достоевского, Есенина, Бунина. Вспоминаю медсестер,
санитарок, врачей, которые вытаскивали меня из тяжелейших
болезней. Я ведь на съемках падал с лошадей, тачанок, ломал себе
ноги, позвонки... И то, что я сегодня могу еще сплясать, - это
заслуга моих спасительниц.
Наконец, в этот день я готов встать на колени перед актрисами,
дарившими мне свой талант в фильмах, над которыми мы вместе
работали. Мне посчастливилось сниматься с Нинель Мышковой,
Людмилой Хитяевой, Вией Артмане, Валерией Заклунной, Тамарой
Семиной, Зинаидой Кириенко, Галиной Польских, Ларисой Удовиченко
- это же самые красивые и талантливые актрисы нашего кино.
Пользуясь трибуной любимой газеты "Труд", говорю им всем (не
забыть бы кого) огромное спасибо.
О ЛЮБВИ.
- Евгений Семенович, я звоню из Самары, себя не называю,
потому что у меня вопрос несколько необычный.
- Я уже заинтригован...
- Так вот, я человек влюбчивый и периодически влюбляюсь в
актрис...
- Вы считаете, что этим мы похожи друг на друга?
- С той только разницей, что я влюбляюсь, так сказать, заочно,
по экрану, а вы имели и имеете возможность общаться с актрисами
достаточно близко. Не поверю, что вам удавалось обходиться на
съемочной площадке без романов...
- Насчет романов говорить не будем. Если они и случались, то
актрисы не уполномочивали меня об этом рассказывать. А вообще-то
творчество без любви, без любовного куража невозможно. Не
считайте меня разгуляй-парнем, донжуаном, но я всегда хоть
чуточку влюблялся в своих партнерш. Я восхищался их красотой,
нежностью, мягкостью, лиричностью и старался передать свои
чувства на экране. Это была, если можно так сказать, творческая
влюбленность.
- И как жена относилась к этим вашим творческим наклонностям?
- Она же у меня умная женщина. Жена понимает: все, что
происходит на экране, - это работа. Если я целуюсь в кадре, то
только ради гонорара!
- А сейчас вы влюблены?
- Да, сегодня я просто до безумия, до беспамятства влюблен. В
свою внучку.
- Евгений Семенович, это пенсионер Михаил Евсеевич из Курска.
Хочу у вас спросить, что значит "любить по-русски"?
- Вас удивляет это словосочетание?
- Есть немножко.
- Почему же вас не удивляют названия фильмов "Красота
по-американски", "Развод по-итальянски"? У каждого народа - свои
обычаи, свой темперамент, своя душа. У моего любимого писателя
Петра Проскурина, романы которого я экранизировал, есть такая
ремарка: мол, если мы, русские, забиваем гвоздь, то сразу по
шляпку. Мы и выпиваем по-русски, и любим по-русски, то есть
по-своему, наособицу. Для меня любить по-русски - это любить
искренне, глубоко, страстно и целомудренно. Проще говоря,
по-человечески, по-людски.
И уж точно не по контракту. А то у нас путают любовь и занятия
сексом. А это все-таки не совсем одно и то же. Поэтому я своим
творчеством пропагандирую чистые, возвышенные отношения между
мужчиной и женщиной. А грязь, "половуха" в кино, на телеэкране
мне претят.
О ТВОРЧЕСТВЕ.
- Евгений Семенович, это Герман Бодров из Казани. Вы сыграли
множество ролей - князя Нехлюдова в "Воскресении", Макара
Нагульнова в "Поднятой целине", Захара Дерюгина в поставленной
вами дилогии "Любовь земная" и "Судьба"...Скажите, что объединяет
эти разные роли?
- Знаете, есть в нашей профессии словечко такое мудреное -
"перевоплощение". Его часто примитивно понимают. Если бороду
приклеил, то, значит, перевоплотился. А великий французский актер
Жан Габен никогда ничего не наклеивал и тем не менее всегда был
на экране разным. Он умел, не меняясь внешне, меняться изнутри и
потому был одинаково убедителен и в роли премьер-министра, и в
роли бродяги. Не хочу, разумеется, равнять себя с Жаном Габеном,
но для меня названные вами герои - это совершенно разные люди.
Но, как мне кажется, люди с одним нравственным, духовным стержнем
внутри. Надеюсь, он есть и во мне самом.
- Еще, мне кажется, ваших героев объединяет страстность,
эмоциональность...
- Это потому, что я и сам страстный человек. Все, что я играю
в кино, для меня самого очень близко. Конечно, бывают проходные
роли, которые делаешь на одной профессии, так сказать,
отрабатываешь зарплату, но чаще всего я глубоко, всеми своими
нервными окончаниями прорастаю в роль. Предложили мне, например,
в свое время сыграть Емельяна Пугачева. Скажу сразу: книга
Шишкова меня очаровала, сценарий понравился, само собой, я
досконально изучил ту эпоху и, однако, не чувствовал внутри себя
того "зажигания", чтобы сыграть роль не формально, а на полную
катушку. И вот где-то натолкнулся я на такой фрагмент. У Пугачева
перед казнью спросили: "Как вы могли так издеваться над самыми
уважаемыми людьми России?" - а он ведь не щадил дворян, офицеров
царской армии, вешал их бесчисленно, сжигал. И Пугачев
(вдумайтесь в его слова!) ответил следующее: "Господин прокурор,
я видел, как на крыльце помещичьего дома крепостная женщина
кормила грудью господских щенят". Меня тогда как током ударило.
Вот он, "ключ" к образу, разгадка тайны Пугачева, его ненависти.
И отныне - танцевал ли я в соответствии со сценарием, стрелял ли,
ухаживал ли за девками, - а в подкорке сидело, билось вот это:
бесконечно униженная женщина кормит своей грудью господских
щенят... Такие "зацепки" я старался находить для каждой роли. И
когда находил - что-то получалось...
- Евгений Семенович, это почитательница вашего таланта из
города Ишимбай, что в Башкирии. Скажите, в чем вы видите для себя
смысл творчества?
- Спасибо за серьезный вопрос. А ответ будет такой. Всеми
своими ролями и всеми своими фильмами я хотел сказать каждому
зрителю: ты красивый, благородный, мужественный, терпеливый,
душевный, талантливый человек. А если ты пока не такой, то можешь
таким стать. Я думаю, в этом и есть задача искусства -
постараться сделать человека лучше, чище, духовнее. Здесь я не
могу не сослаться на Льва Толстого, который говорил, что художник
должен брать из жизни возвышенные чувства, переосмысливать их и
снова возвращать в жизнь. Я старался, как мог, соответствовать
этой заповеди. Это, к слову говоря, не всегда получалось. Ведь
режиссер напрямую зависит от сценария, от литературы, которую он,
так сказать, оживляет. От людей, которые его окружают. В работе
над картиной бывает занято более ста человек - от композитора до
бутафора, и каждого надо увлечь, заразить своим замыслом.
Чтобы оркестр, так сказать, звучал слаженно. Вы сами
понимаете, какая это трудная задача.
- Это Ян Стреженковский вас беспокоит из Новосибирска. В вашем
возрасте, Евгений Семенович, уже можно удить рыбу, собирать
грибы, а вы продолжаете работать в кино, что лично у меня
вызывает огромное уважение...
- Вы знаете, я не имею права останавливаться: как только
остановлюсь - тут же отброшу копыта. Я с девятилетнего возраста
работаю, жаль, что этот факт не отражен в трудовой книжке. Я
привык быть в форме, в струне, у меня и сегодня полно творческих
планов.
- И чем, как говорится, порадуете в ближайшее время?
- Да вот жду сценарий, который пишет для меня замечательный
драматург Валентин Черных, с которым мы работали вместе над
дилогией "Любовь земная" и "Судьба", над трилогией "Любить
по-русски". Буквально сегодня Черных должен прислать мне первые
наброски своего нового сценария. Говорит, что такой грандиозной
роли у меня еще не было. Я разволновался, как старый боевой конь,
услышавший звуки походной трубы. Большой фильм в качестве
режиссера я уже, может, чисто физически и не подниму, но
актерские силы чувствую в себе немалые.
О ПАРТИИ.
- Это звонит вам Альбина Данилова из города Балахна
Нижегородской области.
- Здравствуйте, Альбиночка. Кстати, я знаю такой город.
- Может, и наш бумкомбинат знаете?
- Ну а как же... Лет двадцать назад я, представьте, даже был у
вас на комбинате.
- Как приятно... Но двадцать лет назад - это, стало быть, еще
в советскую эпоху. Я у вас как раз и хочу спросить о том времени.
Вы ведь работали в кино и при Хрущеве, и при Брежневе, а они, как
известно, активно руководили искусством. Скажите, вам приходилось
идти на сделки со своей совестью, есть в вашей биографии
поступки, о которых вы сегодня сожалеете?
- Я бы соврал, если бы сказал, что совесть моя чиста как
стеклышко. Да, были поступки, за которые мне стыдно по сей день.
Расскажу вам такой эпизод из своей жизни. Помните, было время,
когда наше общество осуждало академика Сахарова. Мне тогда
позвонили и сказали, что вот уже ученые написали письмо
осуждающее, писатели, композиторы написали, сейчас вот
мастера экрана пишут. И, мол, не поставлю ли я под этим
письмом свою подпись? Я совершенно искренне тогда сказал: вы
знаете, я не очень в курсе дела, где и что говорил Сахаров, не
читал его работ и мне неловко ставить свою подпись под этим
письмом. Минут через 10- 15 позвонили уже с самого "верха" и
сказали: вы что, не доверяете Центральному Комитету? Не доверяете
мнению людей, которые осуждают Сахарова? Когда мне назвали имена
"подписантов", я чуть не задохнулся от волнения, что и моя
фамилия будет стоять рядом с этими выдающимися мастерами
культуры. И я тогда сказал:
хорошо, ставьте и мою фамилию. А теперь мне очень стыдно за
этот поступок. И я говорю своим зрителям: простите меня, я
поступил некрасиво.
Что касается моего собственного творчества, то я, конечно, не
был диссидентом. Я принимал советский строй, хотя, бывая за
границей, понимал, что он неэффективен, что мы отстаем от
западного мира по многим параметрам. Но я старался служить не
партии, не идеологии, а своему Отечеству. И ради этого, не скрою,
шел на компромиссы, уступки.
Мне говорили: вся страна борется с пьянством, а у вас в фильме
провожают на фронт и угощают водкой. Вырезать! Я не хотел быть
распятым на кресте и что-то подчищал, переозвучивал.
Мне говорили: у вас герой крестится в кадре, а у нас страна
атеистическая. И я оставлял от сцены только намек на то, что
герой крестится. В итоге зрители все равно все понимали, но и
чиновники были довольны. А главное - картины, в которые я
вкладывал всю свою душу, свою любовь к стране, к нашей
героической истории, выходили в свет.
- Это Тамара Сергеева из Москвы. Я знаю, что вы много лет были
членом КПСС. Мне интересно, как вы относитесь к нынешней
многопартийности?
- Нормально отношусь. Да, я сорок лет был членом партии,
притом активным ее членом - был секретарем партийных комитетов,
делегатом ХХVII съезда... Тогда была одна партия, и, как мне
казалось, она служит народу. Что ж, я обманывался вместе со
многими, но обманывался искренне. Сегодня я не являюсь членом
какой-либо партии и чувствую себя замечательно. У меня появился
выбор. Если одна из партий, независимо от ее названия, выдвигает
правильные социальные требования, я поддерживаю ее. Если другая
партия видит дальше, глубже по другому вопросу, я поддерживаю ее.
Художник, по моему сегодняшнему убеждению, не должен состоять в
партии. Тогда он будет служить не партийному уставу, а искусству.
О "КАЙФЕ".
- Это Елена Сергеевна из Нижнего Новгорода. Вопрос такой: как
готовитесь встретить свой юбилей?
- Не думайте, что я такой уж скромный, но, ей-Богу, я боюсь
всех этих юбилеев. Хлопотно это и суетно. Когда был помоложе, еще
хотелось чего-то такого. А сейчас многое воспринимается иначе. 8
марта уеду, наверное, с семьей на дачу, отключу все телефоны и
просто посмотрю в глаза жене, которая терпит меня уже 55 лет,
пообщаюсь с детьми, внуками. Вот этого я по-настоящему хочу.
- А в узком семейном кругу позволите себе рюмочку-другую?
- Обязательно! Вы что, думаете, что в 80 лет отбивается охота
принять 100 граммов? Нет, не отбивается. Так что я обязательно
выпью. Разумеется, не столько, сколько я мог принять, скажем, в
40 лет, может, только половину от той дозы, но обязательно приму.
- Стало быть, в молодые годы вы дружили с национальным
напитком?
- Ну как вам сказать... Я вообще-то водку как таковую не
люблю. Поэтому сразу ее запиваю. По молодости случалось, что и
пивом. А люблю я то, что в современном мире называется емким
словечком "кайф". Вот к нему я и стремлюсь в жизни. Не только
когда выпиваю...
Леонид ПАВЛЮЧИК.




07-03-2002, Труд