Георгий вайнер: эра милосердия все-таки наступит

Дмитрий ЗЛОДОРЕВ.
Братьев Вайнеров читатели привыкли воспринимать как нечто
"неразрывное". Однако нет правил без исключений. Недавно Георгий
Вайнер написал роман самостоятельно.
- Георгий Александрович, почему вы решили написать книгу без
брата?
- Хочу сразу расставить все точки над "i": это ни в коем
случае не связано с нашими взаимоотношениями. Просто большую
часть времени я живу в Нью-Йорке, Аркадий работает здесь и много
внимания вместе с дочерью уделяет телевизионному каналу
"Дарьял-ТВ". Но это не значит, что писать вместе мы больше не
будем: на очереди у нас следующий роман - "Эра милосердия-2".
- Конечно, лучше один раз прочитать, чем сто раз услышать. Но
все-таки, что собой представляет ваш пока еще не опубликованный
роман?
- Он называется по фразе из Экклезиаста "Умножающий печали".
Это проблемный роман и, видимо, детективный, поскольку, на мой
взгляд, любая сюжетная литература - обязательно детектив,
раскрытие тайны. Любая книжка, посвященная врачам, любви, цветам,
пряникам или уголовным преступлениям, должна в финале раскрывать
тайну. Я не тороплюсь выпускать книжку, во мне нет авторского
зуда: сначала хотел бы опубликовать ее в каком-то из толстых
журналов. Культура чтения этих изданий у нас пропала. "Новый
мир", "Знамя", "Октябрь" невозможно найти невооруженным глазом,
они перешли в какой-то микромир.
Меня многие запугивают: дескать, сейчас для читателя чем хуже,
тем лучше, чем проще, тем понятнее, чем страшнее, тем больший
спрос. Я в это не верю. Безусловно, существует широкий круг
людей, интересующихся этим. Но я не верю, что миллионы моих
читателей перешли на чтение желтой прессы и "страшилок". Наш
читатель сохранился, просто стал другим. Он томится и ждет
хорошей, интересной книги.
- А почему вы его заставили ждать? Ведь сейчас книги братьев
Вайнеров найти очень трудно.
- Автор должен выполнять просветительскую, если угодно,
пастырскую роль. Если человек днем забывает, о чем читал с утра,
это - трата времени, бумаги, сил. А я не считал для себя
возможным что-то писать в последние годы, ибо не понимал, что
происходит с нами. Но за прошедшее время мне удалось увидеть
новый этап бытия общества, России и людей, которые формируют
здесь новую жизнь. В результате появился "Умножающий печали". Это
роман о деньгах и людях, у которых они есть, об их исторической
роли в нашей стране. Раньше мы с братом писали о преступниках,
сыщиках, алхимиках, благотворителях, ученых, музыкантах. Но
проблема денег включает в себя все: их категорически не хватает,
и потому мы думаем, будто это грязное дело. А все не так: деньги
- великое изобретение.
- Даже уехав в Америку, вы не могли какое-то время понять, что
же сейчас происходит в России. Значит, большое не видится на
расстоянии?
- Тем более что я уехал не совсем. Езжу туда, как раньше
артисты ленинградского БДТ, занятые на "Мосфильме", ездили в
столицу. Отыграв спектакль, садились в "Красную стрелу", потом
весь день снимались в павильоне, а вечером на той же "стреле"
возвращались домой. Такова нынешняя модель моей жизни: за десять
лет я пересек океан 47 раз.
- В США вы стали редактором "Нового русского слова". Неужто
стремление поработать в этой должности перевесило все, что было
здесь: популярность, огромные тиражи, экранизации?
- Работа в "Новом русском слове" была достаточно случайным
эпизодом в моей биографии, хотя, по отзывам многих, мне удалось
сделать из провинциального издания вполне современную газету. В
сущности это стало лишь фрагментом моей журналистской
деятельности. Конечно, я просто воспользовался возможностью
поработать за границей. Ведь при всей своей популярности я
впервые попал в западную страну в 48 лет. Мысль о том, какой
громадный, интересный мир проходит мимо меня, не давала покоя.
Объехав почти весь мир, я напитал себя множеством впечатлений,
писал сценарии для американского и итальянского телевидения. Два
года назад создал проект, которым горжусь, - 52-серийный
документальный фильм об Интерполе. Кое-что успели даже отснять,
но тут разразился дефолт, спонсоры в России обанкротились, деньги
пропали, а идея повисла, поскольку не на что даже озвучить уже
готовый материал. Но я не теряю оптимизма и надеюсь, что будет
еще возможность вернуться к этой задумке.
- Вы живете большей частью в Нью-Йорке, Аркадий Вайнер - в
Москве. Как же умудряетесь писать вместе?
- Это очень трудно. Когда-то шутили, что братья Стругацкие,
один из которых жил в Ленинграде, а другой в Москве, работали в
Бологом - на полпути между столицами. Мы на полпути можем
встретиться только в Гренландии, но работать там сложновато.
Однако я надеюсь, что мы будем по-прежнему работать вместе.
- Вы собираетесь написать продолжение "Эры милосердия". Не
боитесь, что прекрасный роман превратится в мыльную оперу? Кроме
того, он стал всенародно любимым во многом благодаря Высоцкому.
Кого видите в роли Жеглова?
- Высоцкого никем не заменить, и это, собственно говоря,
главная причина, по которой мы до сих пор не реализовали свою
задумку. Но сюжет второй части должен быть продуман без Жеглова и
ни в коем случае не может превратиться в мыльную оперу. Наш роман
должен стать своеобразным вызовом, опровержением многих вещей,
происходивших в то время.
- А вы не думали с братом податься в депутаты Госдумы? Там
ведь для вас столько живого материала ходит по коридорам: бери -
не хочу.
- Но тогда я потеряю точку зрения объективного наблюдателя. В
депутатской деятельности меня не прельщает ровным счетом ничего.
А за материалом я лучше схожу в Главное управление по борьбе с
экономической преступностью или в прокуратуру, где мне
предоставят все нужные документы. Я не люблю политику - ни в
России, ни в Америке, ни в Израиле... Люди, чья профессия -
защита чужих интересов, всегда вызывали у меня подозрение.
- Если пройтись по названиям романов, что ваша жизнь
напоминает больше -эру милосердия или визит к Минотавру?
- Скорее, гонки по вертикали. Это вызов судьбе, слом
традиционных представлений. Я много раз менял линию судьбы и за
все эти годы сохранил только одну стойкую привязанность - к
своему писательскому ремеслу. Именно оно выручало меня в любой
трудный момент.
- Думаю, она не придет раньше, чем мы к ней будем готовы. Вот
когда мы станем жить не по блатным правилам типа "вор должен
сидеть в тюрьме", а по законам Божьего разумения, наступит та
самая эра. Все-таки, светлых начал в жизни больше. Иначе мир
давно бы рухнул. Но человек ориентирован на благо, счастье,
радость, взаимное уважение. И несмотря на все искушение и ужасные
обстоятельства нашей жизни, добра в людях всегда будет больше,
чем зла. И эра милосердия все-таки когда-нибудь наступит.




09-12-1999, Труд