Не под своей крышей

Нина Фокина.
КОРРЕСПОНДЕНТ "ТРУДА" ПЕРЕДАЕТ С ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКОЙ ГРАНИЦЫ.
Вереница машин, бронетехники и людей растянулась на несколько
километров. Кто-то ведет корову, на плечах людей - огромные тюки
с едой, одеялом, одеждой на первый случай. Малыши на руках у
женщин, дети постарше тоже обвешены мешками и сумками.
Эта дорога - в Назрань. Но кого бы я ни спросила: "Куда
идете?" - отвечают одно: "Не знаю". И в самом деле, они не знают,
где остановятся, кто их примет и тем более на что могут
надеяться. У них нет пока что никакого статуса. По Закону о
миграции эти люди не могут считаться беженцами или вынужденными
переселенцами со всеми вытекающими отсюда последствиями. Чтобы
получить такой статус, объяснил мне ведущий специалист
миграционной службы Республики Ингушетия Мустафа Алдаганов, нужно
доказать, что тебя преследовали в Чечне "в результате военных
действий". Но войны-то официально никто не объявлял. На
чечено-ингушской границе их смогут зарегистрировать как
покинувших территорию проживания. И значит, какие у них права?
Никаких. Рассчитывать они могут лишь на добросердечность ничем не
обязанных им, по сути, чужих людей.
НИКТО НЕ ЗАПЛАЧЕТ.
- Миленькая, пожалуйста, позвони в Чебоксары моей сестре, -
обращается ко мне женщина. - Скажи: от Айзы. Скажи: мы с детьми
живы и здоровы, пусть не волнуется. Скажи: в Дагестан не пустили,
пробираемся вот в станицу Слепцовскую.
Там у нас знакомые. Может, примут.
Чеченка Айза двадцать лет проработала в Грозненском райпо. Все
ее четверо ребятишек родились до 91-го года. "После того как к
власти пришел Дудаев, рожать уже не рискнула".
- Пять дней ночевали в поле, - рассказывает другая чеченка,
Хадишка Хасанова. - Мама, папа, сестра с детьми - все вместе ушли
из Грозного. Я не замужем. Работала медсестрой в республиканской
больнице. Уходить не хотели, надеялись до последнего. Но в городе
очень страшно. Наш дом хоть и цел пока, но рядом -
железнодорожный вокзал. Боимся, его будут бомбить. Уж лучше вот
так, в поле.
- Хадишка улыбается. "Я считаю, - говорит, - нам везет.
Видите, какая погода? И главное, дождя нет".
- Мне бы только жену куда-то определить: болеет, -
рассказывает чеченец Руслан Хазбириев. - В Грозном уже нет
никакой медицинской помощи. Сам вернусь. В Чечне сыновья
остались. Я считаю, мужчинам нечего уходить...
- Потому что мы не зерно, чтоб нас сеять и убирать, - слышат
наш разговор стоящие поодаль мужчины. - Так и запиши, до
последнего будем биться, а Чечню вам не отдадим...
Вот такой непримиримый... У Усмана Маашева забинтованы руки.
Говорит, бытовая травма. Он вывозит жену и восьмерых детей,
младшему из которых чуть больше года. Мирная профессия -
тракторист. В Чечне она сейчас не нужна. А какая нужна, глупо
спрашивать...
У самой границы - блокпост "Кавказ". Здесь и регистрируют
беженцев. Процедура долгая, может растянуться на неделю, а то и
дольше. Но чеченцы воспринимают ее спокойно. Такое впечатление,
что их уже ничем не проймешь. И какие бы горестные истории
женщины ни рассказывали, ни одна не смахнула с лица слезу.
"Железные"? Или уже ко всему привыкли? Или уверены, что теперь
они в безопасности и Россия их в беде не оставит?
Именно так.
Вдоль дороги уже вырос палаточный городок. Регулярно подвозят
воду и хлеб. Знакомый нам Руслан Хазбириев уже передал больную
жену врачам - они дежурят круглые сутки в открытом здесь же
полевом госпитале. Скромный, конечно, госпиталь - та же палатка.
Но медикаменты завезены - из небогатых запасов близлежащей
больницы.
ДВАДЦАТЫЙ РЕГИОН.
Вообще-то распоряжением президента Ингушетии Руслана Аушева, в
республику должны пропускать только детей, женщин и стариков. О
том, чтобы проехал автотранспорт, и речи нет. Тем не менее на
дорогах уже в самой Ингушетии то и дело встречаются как
легковушки, так и грузовики с чеченскими номерами - их легко
определить по "двадцатке"(кстати, здесь и саму Чечню называют -
"двадцатый регион"). Сказать, что все автомобили оказались здесь
незаконно, тоже нельзя. На границу за беженцами приезжают их
родственники или знакомые, берут под свою опеку - и тогда
разрешается довезти скарб до места.
В домах ингушей сегодня "забиты", как они говорят, все метры.
Спят на полу, в подвалах - где только можно. Начальник ОКСа МВД
Ингушетии Идрис Шадыжев, до первой войны возглавлявший в Грозном
крупную строительную организацию, поселил в своем доме уже три
семьи - Исмаиловых, Дидиговых, Асланбековых. Ну какая беда, что
он - ингуш, а они - чеченцы? Строили Грозный вместе - вместе и
потеряли свои дома. Идрис - раньше, его товарищи - позже, а
результат один, он национальности не учитывает.
На улицах Назрани полно бездомных. Причем это не только
женщины, дети и старики. Тут и мужчины, которых "пускать не
велено"- участники вторжения в Дагестан. Как они "просочились"
через границу - никто не скажет. Кто-то хитростью, кто-то за сто
рублей. Поведавший мне об этом милиционер не смог удержаться от
комментария: "Сволочи, извините, продаются за сто рублей,
секундную выгоду извлекают - будто не понимают, что работают
против своего же народа, своей семьи".
Его пафос понятен. Под видом беженца может быть кто угодно.
Как хотите к этому относитесь, но ингуши все равно пускают
незнакомых людей в дома. Парень в Назрани (зовут Ахмет)
недоуменно спрашивает: "А если они сидят? Вот как сели с утра у
моего дома, так и сидят. Вижу, что дети голодные, - как не
вынести хлеба? Наступила ночь. А они сидят. Первым отец не
выдержал: пусть, говорит, заходят. Накорми, велит матери,
постели, а там видно будет... Ну и живут теперь".
В Ингушетии с незапамятных осетинских событий и прошлой
чеченской войны - 27 тысяч переселенцев. А число "новых", за
неделю скопившихся на границе и "растекшихся" по ингушским
селениям уже зашкалило за сто тысяч. И вряд ли огромный людской
поток удастся развести по другим республикам. Значит, надо
расселять и кормить... О трудоустройстве подумать страшно: своим
не хватает рабочих мест. Отсюда и нищета. Как заметил заместитель
полномочного представителя президента РФ в Республике Северная
Осетия-Алания и Республике Ингушетия Башир Аушев, 40 процентов
местного населения "ложатся спать, не ужинав".
Что там скрывать, проблем прибавилось. Милицией уже
зафиксировано несколько стычек между молодыми горячими ингушами и
столь же молодыми и горячими чеченцами. В одном случае чеченцы
пристали к девушке. Может, никаких дурных мыслей у них и не было.
Но местные парни тут как тут: "Вы не у себя дома". Что значит -
не у себя?.. И пошло поехало. Искорки достаточно, чтобы вспыхнул
пожар. Реплики типа: "Вы тут не распоряжайтесь. На своей земле
развели бардак, так что сидите тихо"... Эту драку остановили
старики. Не милиция.
"ВАДИМ, ПРИНЕСИ ИМ ХЛЕБА".
Семья Ерошенко - Галина Николаевна, ее трое детей с кошкой
Нюсей - предстали перед инспектором ГИБДД на границе Ингушетии и
Северной Осетии Костей Каргиевым, как приведение. Во-первых, по
всем понятиям они не могли пройти чечено-ингушскую границу,
Сунженский район, город Назрань и еще несколько блок-постов.
Где-нибудь их так или иначе, но задержали бы. С Черменского круга
начинается Северная Осетия, здесь вообще не должно быть беженцев.
А эти, смотри, пришли.
Во-вторых, уже вечер. Поздно. А стоят в легонькой одежде, без
сумок и тем более - багажа. Ридикюль под мышкой, в нем -
документы. И это все. Денег - ни копейки. Обступили инспектора и
твердят: "Мы четыре дня шли из Грозного. Нам нужно в совхоз
"Гигант". Это в Ростовской области. Вот письмо, нас там примут".
И суют Косте Каргиеву конверт в качестве неопровержимого
доказательства.
А Костя не может их пропустить. Но и смотреть в измученные
лица невыносимо. "Сейчас что-нибудь придумаем", - говорит сам
себе. "А пока, - уже беженцам, - идите к моим ребятам". "Вадим, -
кричит одному из них, - накорми людей. Как нечем? Ну хлеба дай.
Видишь, еле стоят. Еще в обморок упадут".
Между прочим, "ребятам" не привыкать. Сержант Альберт Дигуров
вчера ночью ездил за молоком аж во Владикавказ! Искал
круглосуточный магазин. Молоко покупал, конечно, на свои деньги.
У беженцев, что ли, брать? У женщины? Это не по- мужски.
"Понимаешь, - говорит мне, - мамаша с младенцем села и не уходит.
А ребенок как разорался - есть хочет. Ну и что было делать?
Устроили черт-те что!".
Осетины, чеченцы, ингуши... Простым людям не до политики. В
лагере беженцев о Басаеве говорят: "Да какой он чеченец?
Бандит, и только". Правда, это женщины говорят. И, я
предполагаю, при мужьях держат это мнение при себе. А на глупый
мой вопрос: "Ну зачем же в таком случае вы их отпускаете
воевать?" - отвечают тяжелым взглядом. Что, мол, вы понимаете в
нашей жизни...
А я в самом деле многого не понимаю. Потому что невозможно
понять безумие. Руслан Аушев высказал любопытное наблюдение.
"Беженцев мы примем и обустроим, - сказал он на одной из
пресс-конференций в Магасе. - Но представьте, какую создаем Чечне
вольницу. Мирных жителей вывезли - можно воевать хоть до
посинения"...
Сегодня чеченским беженцам помогает вся Россия. Из Москвы идут
домики, из Республики Коми отправлены три вагона леса и угля,
плюс вагон с теплыми вещами и медикаментами. МЧС шлет палатки -
уже пять городков раскинулось, не хватает. Пришлют еще. Из
Ростова, Москвы - колонны грузовиков с гуманитарной помощью.
Сколько их еще будет! В Ингушетии торопятся: зима на носу, нельзя
оставлять этих людей в палатках.
Нельзя. Не оставят. Что-нибудь да придумается. Вон у нас какой
опыт преодоления трудностей! Еще больший - создавать их.
P.S. В четверг на заседании правительства РФ был рассмотрен
вопрос о мерах по оказанию помощи беженцам, вынужденным покинуть
территорию Чеченской республики в результате боевых действий и
размещенных на территории Ингушетии. Как сообщили нам в
Департаменте правительственной информации, принять окончательный
документ по этому поводу помешали возникшие разногласия на счет
статуса покинувших Чечню людей. Однако все согласились с
заместителем руководителя МЧС Сергеем Хетагуровым: как бы мы ни
называли этих людей, помощь им нужна, она оказывается и будет
оказываться, пока это будет необходимо.




08-10-1999, Труд