Большая история маленького прапорщика

(часть1).
АНДРЕЙ СОКОЛОВ.
Путь наверх.
С начала 90-х годов Казахстан, как и другие новорожденные
государства бывшего Союза, счастливо зажил своей самостоятельной
жизнью. Но уже через год-второй, очнувшись от первой
постсоветской эйфории и призрачных ожиданий скорого
нефтедолларового рая, страна столкнулась с нарастающим морем
проблем, плавно выросших вместе с государственным суверенитетом.
Как и в России, оказавшейся впереди планеты всей по дороге
постсоциалистической капитализации, в Казахстане стали появляться
и активно внедряться в нарождающийся рынок деловитые и весьма
активные предприниматели, уловившие структуру момента и снявшие
немалый "навар" на дешевых беззалоговых кредитах и рублевой
гиперинфляции. Это были молодые и удачливые "асфальтовые ребята",
которые, как и "новые русские", быстро нажили первые капиталы и
собственность и стали прикидывать, как бы к деньгам прибавить еще
и власть.
В Казахстане хоть и в меньшем масштабе, чем в России,
обнаружилась та же картина: своего рода хаос, при котором во
всеобщем либерально- демократическом угаре к власти стали
прорываться разного рода олигархи. Но лидеру страны Нурсултану
Назарбаеву удалось приостановить нарастание этой мутной волны, не
столкнуть людей лбами и сохранить управляемость государственной
машины. Хотя партийно-хозяйственная номенклатура старой эпохи, к
которой некогда принадлежал и сам всенародно избранный в 1991
году президент страны, тоже не слишком охотно сдавала свои
прежние позиции.
Шумному и крикливому "новому поколению" алма-атинских ребят
стало казаться, что их время пришло. Общество тоже уже
приготовилось к тому, что правительство, того и гляди, будет
состоять из "новых казахов", первыми постигших правила игры в
бизнес и вкусивших ранние плоды рыночных преобразований. Но
судьба распорядилась иначе. Те ребята так и остались шумными и
крикливыми мальчиками-коммерсантами, а к власти тихо и незаметно
подобрался никому не известный, очень похожий на объявившихся
тогда в Казахстане южнокорейских бизнесменов человек по имени
Акежан Кажегельдин.
В декабре 1993 года этот провинциал, ранее поработавший
школьным учителем, партийно-советским работником районного
масштаба, стал первым вице-премьером правительства, где повел
себя очень тихо и аккуратно. И пока общество отходило от первого
шока неожиданности, он уже взошел на пост главы правительства
вместо отслужившего свой срок партийно-номенклатурного солдата
Сергея Терещенко. Правительственный кризис 1994 года и стал тем
трамплином, который вывел Кажегельдина на вершину исполнительной
власти.
Став премьером, он сделал несколько весьма смелых заявлений, в
том числе в российской прессе, которые любому другому могли бы
стоить карьеры. В одном из них он громогласно объявил, что
является богатым человеком, пришедшим из большого бизнеса.
Общество пребывало в недоумении, откуда у молодого бизнесмена из
провинции могут быть такие деньги, о которых он столь смело
говорит, несмотря на свое должностное положение. Парадоксально,
но тогда ни парламент с его ныне уже почившей контрольной
палатой, ни администрация президента, ни компетентные органы, ни
пресса не задались вопросом о достоверности подобных заявлений
нового премьера и происхождении в таком случае его "очень
больших" капиталов, якобы заработанных еще до прихода в
правительство.
Еще одним громким заявлением стали его слова о том, что нужно
прекратить всякие разговоры о грязном происхождении денег,
пришедших из-за рубежа в Казахстан. "Фунт стерлингов, - заявил
только что назначенный премьер, - в моих руках и в руках
Ротшильда - одинакового достоинства". Заметим, что слова эти
произнесены были с вызовом общественному мнению, тогда как в
Казахстане, как и в России, стало возникать слишком много
вопросов о целесообразности привлечения в страну из-за рубежа
сомнительных капиталов разного рода оффшорной братии.
Чем еще, кроме этих громких слов и сенсационных заявлений,
запомнился Кажегельдин на своем посту? В связи с массовым
сокращением и закрытием социально-культурных учреждений он заявил
о том, что приходится действовать как на войне, а на войне - не
до библиотек. И это были не просто слова: во всех населенных
пунктах Казахстана в период его премьерства сокращались и
закрывались не только библиотеки и клубы, но и школы и больницы.
В социально-культурной сфере он действовал, как Мамай на
Куликовом поле. И после его ухода страна до сих пор залечивает
эти раны.
Будучи на словах сторонником интеграции Казахстана с Россией,
он запомнился своей одной, но очень примечательной фразой: "Если
Россия не впустит нас через дверь, тогда мы залезем через
форточку", - повергшей в шок интеллигенцию коренной
национальности. На деле же он действовал противоположным образом.
В процессе приватизации крупнейших промышленных предприятий
Казахстана по кажегельдинским схемам в страну не была допущена
практически ни одна из российских финансово- промышленных групп и
были выжиты даже те наши инвесторы, которые пришли при Сергее
Терещенко. В период премьерства Кажегельдина наблюдался самый
массовый отток русских из страны.
Но самое главное - в народной памяти он остался именно как
"главный приватизатор", распродавший иностранцам, разбазаривший
народную собственность. Недаром, видимо, еще в годы премьерства
Кажегельдина шли разговоры о лоббировании им интересов зарубежных
инвесторов, о его большой "заинтересованности" в реализации
целого ряда финансовых проектов.
В частности, речь шла о таких промышленных предприятиях, как
"Казфосфор", "Мангыстаунефтегаз", крупном нефтяном месторождении
Кумколь, Чимкентском нефтеперерабатывающем заводе, предприятиях
хромовой, меднохимической промышленности, энергетики. Бельгийская
фирма "Трактебель" смогла за бесценок выкупить несколько
крупнейших энергетических гигантов, включая Алма-Атинскую ТЭЦ,
обеспечивающую теплом и светом бывшую столицу Казахстана, тоже
будто бы не без помощи экс-премьера.
Видимо, все эти факторы и стали одной из главных причин ухода
кабинета Кажегельдина, который с поста премьера был снят
"заочно". Последние несколько недель до отставки он находился в
Швейцарии, где, по его словам, лечился в одной из частных клиник
от тромбофлебита. Что это было - действительно внезапно
осложнившаяся болезнь или страх перед возможными последствиями
своего пошатнувшегося премьерства? Но факт остается фактом:
осенью 1997 года Кажегельдин ушел в отставку с привычной для
слуха формулировкой "по собственному желанию".
Подавая в отставку, г-н Кажегельдин опубликовал в средствах
массовой информации письмо на имя главы государства, в котором
содержалась "сердечная благодарность руководителю государства за
оказанное доверие возглавлять правительство страны". Он выражал
"глубокое удовлетворение тем, что ему пришлось работать с Н.
Назарбаевым в судьбоносный период истории" казахстанского народа.
Прося принять отставку его кабинета, он заявил: "Даю слово не
подводить вас и всегда быть сторонником вашей политики. Вы можете
рассчитывать на меня в любом качестве и в любое время, когда
посчитаете нужным".
Кажегельдин через некоторое время поступил с точностью до
наоборот, еще раз продемонстрировав, что он настоящий прагматик,
для которого данное слово не играет никакой роли, если оно
противоречит его сегодняшним интересам и целям. А главной задачей
в тот момент для него было - выиграть время для оправдания
происхождения своих капиталов, которые как будто бы никак не
связаны с бурной деятельностью на премьерском посту.
По мнению аналитиков, он до сих пор тихо сидел бы где-нибудь в
Швейцарии, если бы в СМИ, на слушаниях в казахском парламенте по
вопросам о коррупции не стали всплывать факты о его счетах в
зарубежных банках и недвижимости. Теперь он вынужден был сыграть
роль политического деятеля, прекрасно понимая, что если им
займутся серьезно, в глазах общественности можно будет изобразить
себя жертвой политического режима. Говорят, что здесь ему здорово
помогла специальная выучка, полученная во время учебы в Высшей
школе КГБ СССР.
"Да, я служил в КГБ".
В 1996 году в популярной алма-атинской газете "Караван" вышла
небольшая анонимная заметка о том, что премьер-министр Казахстана
в советское время служил в КГБ. На сей факт Кажегельдин никак не
посчитал нужным ответить - стойко продолжал хранить молчание.
И только через год, 5 сентября 1997 года, он выступил с
наделавшим шуму заявлением. В пространном интервью в этой же
газете Кажегельдин открыто объявил: "Да, я служил в КГБ"...
Примечательно, что во всех обнародованных на тот момент своих
биографиях эти факты он счел необходимым скрыть.
Главная идея, которой он поделился, состояла в следующем: с
КГБ он сотрудничал не по собственной доброй воле, а лишь "по
долгу коммуниста". По материалам республиканского КНБ,
опубликованным в открытой печати, в период с мая 1976 года по
июнь 1978 года "прапорщик Кажегельдин А.М.
проходил действительную военную службу в должности разведчика
наружного наблюдения УКГБ по Семипалатинской области, откуда был
уволен по выслуге установленного срока службы в запас".
Но являлся ли таким уж случайным и обусловленным требованиями
коммунистического режима тот факт, что в 1987 году Кажегельдин
становится еще и слушателем курсов подготовки руководящего
состава Высшей школы КГБ СССР?
Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к изобилующей
смутными местами его биографии. Многочисленные нестыковки в его
различных жизнеописаниях позволяют предположить, что ему,
очевидно, было что скрывать.
В 1974 году Кажегельдин оканчивает Семипалатинский
педагогический институт, получив специальность учителя истории и
обществоведения. С 1974 года работает учителем средней школы ј 12
в Семипалатинске, бывшем тогда областным центром. В том же году
призывается на армейскую службу, которую проходил в Польше, о чем
он, кстати говоря, тоже никогда не упоминал вплоть до 1996 года.
Случайно ли?
По имеющимся сведениям из его личного дела јМ-774008 КГБ СССР,
уже во время срочной армейской службы в Польше Акежан Кажегельдин
становится внештатным сотрудником Особого отдела КГБ. Его
характеристики того периода работы указывают на "умение соблюдать
конспирацию, входить в доверие к людям и располагать их к
откровенной беседе, выяснять вопросы, интересующие органы КГБ".
Не в связи ли с этими неудобными фактами Акежан Магжанович так
долго не любил вспоминать о польском периоде своей реальной, а не
подчищенной биографии, примером которой может служить ее
"интернетовский" вариант, в котором сознательно, очевидно, дело
изображается следующим образом:
"... в 1976 г был призван в армию. Службу проходил в
Управлении КГБ по Семипалатинской области".
Однако по логике вещей свою обязательную послевузовскую
армейскую службу он уже прошел в Польше, а работа с мая 1976 по
июль 1978 года сотрудником управления КГБ по Семипалатинской
области являлась, учитывая его польский опыт, отнюдь не случайным
и не вынужденным фактом биографии Кажегельдина. Согласно
подтвержденным сведениям, он являлся агентом наружного наблюдения
в звании прапорщика, в народе именуемым "топтуном".
Как видим, сотрудничество с органами государственной
безопасности проходит красной нитью через всю жизнь и
деятельность Акежана Магжановича, оставляя свой неизгладимый
след.



06-07-1999, Труд