Приглашение

В ПРЕДАТЕЛИ.
АНДРЕЙ МАКАРОВ,ЖУРНАЛИСТ, МАЙОР ВНУТРЕННИХ.
РОССИЙСКИЙ СОЛДАТ ОТКАЗАЛСЯ СТАТЬ АГЕНТОМ "ВОИНОВ АЛЛАХА".
Немало времени уже прошло, как закончилась бесславная
чеченская "малая" война, но не все из оставшихся в живых
вернулись с нее.
Сколько их, солдат и офицеров, все еще томится в плену, - не
знает точно никто. Число "без вести пропавших", как именуют
пленных, зыбко. Нет-нет да и удается вырвать из неволи то
одного, то другого, но тем временем число пленников пополняется
за счет вошедших в моду похищений. Для тех, кому удается
вырваться на свободу, война закончилась только сейчас, и долго
еще будут они вскакивать по ночам, вновь и вновь "проживая" во
сне то, что довелось пережить наяву...
Что за пленных берут солидный куш в виде выкупа, уже ни для
кого не секрет. Многие, правда, удивляются: ну если захватили
представителя президента или там иностранца какого, коммерсанта
или, на худой конец, журналиста - это понятно: за них большие
деньги могут дать, а кто же будет выкупать солдата? Ответ на этот
вопрос, кстати, прозвучал на днях в телевестях: 8 миллиардов
рублей, оказывается, было выделено из федерального бюджета на
выкуп из плена наших солдат, и ни одного рубля не пошло "по
назначению" - все канули неведомо куда. Известно: сыночки
богатых в армии служат редко, на войну попадают и того реже. А с
бедного солдата, чьи родители едва концы с концами сводят, - что
возьмешь? Но здесь у чеченцев свой резон - либо держать пленника
как раба, бесплатную рабочую силу, либо обменять его на своего
родственника - уголовника, отбывающего срок в России. Эти два
мотива, в общем-то, ни для кого не секрет. Но есть и еще один,
куда менее известный мотив, о котором мы узнали от побывавших в
плену солдат.
...Жизнь рядового внутренних войск Вадима Богатова, успевшего
повоевать всего-то с месяц, повернулась на 180 градусов, когда
военные действия в Чечне уже закончились и у солдат отобрали
автоматы, спрятали под замок в оружейной комнате. Все, конец
войне. Вот-вот их эшелоном отправят назад, в Кемерово, в родную
часть. Вадим радовался - скоро домой, а пока и здесь неплохо:
тихо, тепло, не стреляют и арбузы на соседней бахче поспели - вот
сколько счастья на одного солдата...
За арбузами ходили по нескольку раз на день - благо до поля в
низине всего-то минут 15 ходу, да и пастух из местных всегда звал
их - бахча, мол, большая, идите смело, все равно пропадают
арбузы.
Вот и в тот день пастух вышел навстречу солдатам, добродушно
махнул рукой в сторону бахчи: берите, сколько унесете. Еще и по
сигаретке дал. А сам поскакал на своем коне куда-то.
Нагрузив вещмешки арбузами, Вадим с приятелем - рядовым
Александром Кочуровым возвращались кружным путем - прошел дождь,
и дорогу развезло, лучше крюк сделать, зато чище будешь.
"Стойте, стойте, - услышали они крик. Полем наперерез скакал
пастух. - Стойте, ребята! Ну, как, набрали арбузов? Отдохните,
спешить-то некуда - мир ведь. Что вам в части делать? Покурим,
поговорим. Скоро домой, значит? Сами-то откуда родом?" Так, слово
за слово, покалякали о разном, бросили окурки в грязь. "Ну нам
пора", - сказал Вадим, но пастух, вглядываясь в дорогу, как-то
недобро ухмыльнулся: "Да нет, уже пришли"... Навстречу им,
проваливаясь на ухабах, спешил КамАЗ. Выскочившие из него боевики
наставили на безоружных солдат автоматы и подталкивая их в спину,
велели забраться в кабину. Машина рванула с места, Вадим только и
успел увидеть в зеркальце пастуха, гарцевавшего на своем коне, и
валявшиеся на земле солдатские вещмешки, набитые арбузами...
В селе Истисул их сдали с рук на руки "коменданту", а через
два дня перевезли-перепрятали в Белоречье. Солдаты все еще не
могли прийти в себя после столь неожиданного поворота судьбы.
Новые лица, чужая речь, а главное - новое унизительное положение
пленников. Миска похлебки и ствол автомата в спину.
В Белоречье провели три недели, потом "осели" в Череюрте.
Здесь была настоящая тюрьма, в которую свозили украденных (ведь
войны уже не было!) российских солдат. В тесных камерах - по
несколько человек, капитальные решетки на окнах. Когда привели
Вадима и Сашу, пятеро наших солдат стояли у нар в камере и
слушали "наставления" вальяжного чеченца в камуфляже...
- Повезло вам, ребята, - здесь особый отдел республики
Ичкерия. Будете слушаться - обменяем вас, а кто не подчинится -
расстреляем.
Когда он ушел, ребята познакомились и посовещались между
собой.
Конечно, плен - штука несладкая, врагу не пожелаешь, но ведь
война-то кончилась, значит, наши будут искать и наверняка
обменяют их на каких-нибудь чеченских бандитов.
Утром под конвоем их вывели на работу по хозяйству. Трудились
до седьмого пота. Вокруг ликовали штабные: "Работайте, ребятки, -
войну-то мы выиграли!" Была заметна какая-то суета - потом
поняли: штаб собирается переезжать. Так и оказалось. Начали
увозить и пленных - к дверям тюрьмы подали целую автоколонну.
Когда солдатами набили будку "газика", Вадима подозвал
руководивший погрузкой чеченец: "Богатов, поедешь со мной".
Рослые бородатые охранники, увешанные магазинами к автомату, тут
же расступились.
Чеченец повел солдата к стоявшим в стороне "Жигулям", кивнул
на заднее сиденье и сам сел рядом. Колонна тронулась. На машине,
идущей первой, поднялось зеленое знамя. "Жигули - семерка" шла
последней.
- Ну, давай знакомиться , - повернулся к Богатову чеченец. - Я
- Мовлади. Давно к тебе присматриваюсь.
- А куда нас везут? - спросил солдат.
- В Аргун, там теперь штаб. Ты не переживай - в России сейчас
тяжело, плохо. Хочешь на нас работать?
- Да я и так работаю, - снаивничал солдат. - Весь двор с
ребятами вылизали.
- Ну, двор подметать у нас ваших хватит, - засмеЯЛсЯ Мовлади.
- Ты вроде посмышленее будешь - на другое сгодишься. Вот
вернешься домой - ты ведь из-под Новосибирска?
Вадим лишь кивнул, уж и так все эти дни столько спрашивали-
переспрашивали на допросах.
- ...Вот дома и займешься серьезным делом, - продолжал
Мовлади. - У вас под Новосибирском Академгородок есть, откроешь
там кафе - деньги пусть тебя не заботят - дадим. Недорогое такое
кафе. Пусть туда нищие академики ваши кушать ходят. Корми их,
знакомься, слушай, о чем говорят, записывай...
Он доверительно положил руку на плечо Вадиму. Бородатый шофер
всю дорогу молчал. У сиденья рядом с ним торчал вверх ствол
автомата.
В Аргуне под тюрьму приспособили музыкальную школу. Дело
нехитрое - пианино в коридор выставили, на окна наварили решетки
из железных прутьев и - с новосельем, ребята! Сюда привезли
пленных не только из Череюрта. Отдельно в крайних камерах сидели,
как они узнали позже, чеченцы, дожидавшиеся шариатского суда.
Близился Новый год. Об обмене больше не говорили - ни охрана,
ни следователи на допросах. В один из декабрьских дней к ним в
камеру втолкнули еще одного пленного - избитого в кровь
прапорщика. "Алексей", - сплевывая кровь, только и смог сказать
он.
Его каждый день уводили на допросы. Следователь с нежным
именем Альви избивал пленного так, что назад его приходилось
заносить на руках. После недели пыток Алексея увел начальник
охраны Саит Хусейн. "Расстреляли вашего прапора, - равнодушно
пояснил он на следующий день, - несговорчивый". И добавил: "А ты,
парень, думай поскорее, а то и тебя...".
Первые обмены в их группе начались летом. Поменяли на каких-то
бандитов Маслова, Панасюженкова, Юзикеева и парня по имени Урсул.
Пришел час и для товарища Вадима - Саши Кочурова.
Остались только он да Сергей Горшков, тоже из внутренних войск
- значит, их выбрали для той, другой, цели. С Сергеем Мовлади
имел такую же "беседу", как и с Вадимом - один к одному, только
города разные. "Ты ведь из Новороссийска, Горшков, так? - спросил
он тогда Сергея. - Хороший город, портовый, кораблей приходит
много разных. Давай, Горшков, купишь там магазинчик - с деньгами
проблем не будет. Станешь нашим человеком. Моряки пусть заходят -
что принять, что передать... Соглашайся, солдат, с нами не
пропадешь...".
Их снова перепрятали - на этот раз местом заточения стал
бывший детский сад N 156 в Грозном - такой штамп Вадим прочитал
на одной из детских книг, сваленных в кучу в углу.
Однажды в комнату вошел Мовлади - впервые за все время не в
камуфляже, а в новеньком гражданском костюме. Они поняли - это
неспроста. Мовлади прошелся из угла в угол, подцепил ногой
пыльную стопку книг, и она разъехалась по полу. Он поднял ближнюю
- "Мальчиш-Кибальчиш". Перелистал, засмеялся:
- Хорошая книга", - и прочитал: "День прошел - нет Красной
армии, другой прошел - нет Красной армии..." - Швырнув книгу на
пол, посерьезнел:
- Ну что, мальчиши-кибальчиши, навоевались? Пора в обратный
путь. Кто первым поедет?
"Счастливый билет" выпал Сергею Горшкову. Попрощались. Вадим
взглядом как бы напомнил: помни, браток, наш уговор...
Сам он уезжал последним. По дороге Мовлади еще раз
напутствовал его:
- Ты все понял? Только не вздумай шутить. Если что - достанем,
у нас руки длинные...
* * *.
Нет, не будет у бандитов ни "своего" кафе в новосибирском
Академгородке, ни "явочного" магазинчика в портовом
Новороссийске. За этих двоих можно быть спокойными - их не
испугали угрозы (они теперь надежно защищены от них), и агентами
своих бывших мучителей они не станут. Но ведь в руках чеченских
"рабовладельцев" еще немало бывших солдат.
Надежда на выручку или выкуп гаснет с каждым днем, дух иных
сломлен, страх парализовал волю. У каждого ли хватит мужества и
сил не уронить себя?




06-08-1998, Труд