Огнеупорный сидоров он мог погибнуть от взрыва, оказаться погребенным под грудой асбеста, задохнуться от токсичных газов

НО ВЛАДИМИР ОСТАЛСЯ ЖИВ БЛАГОДАРЯ СВОЕМУ МУЖЕСТВУ И "ГОЛОСУ С
НЕБА".
Вместе с начальником участка автозавода Виктором Ковляковым мы
сидим в маленькой квартирке Владимира Сидорова и слушаем его
рассказ.
- "Пятьдесят пятую" печь мы ремонтировали по старой
технологии. Вместо того чтобы обмазывать тигель специальным
бетоном, обклеивали его асбестом, а потом стеклотканью. Опасность
заключалась в клее, который испарялся. Пары начали скапливаться
внутри печи, где была достаточно высокая температура. По правилам
техники безопасности плавильщики на действующей печи перед тем
как выдать металл, должны дать сигнал, чтобы все ремонтники
отошли в сторону. У них там специальный звонок есть. На этот раз
они почему-то забыли про звонок. От раскаленного металла полетели
искры, и одна из них, а может несколько, попали в нашу печь. Вот
тут и рвануло. На какое-то мгновение я потерял сознание. Очнулся
- все кругом горит. В огне невозможно было рассмотреть даже
лестницу, ведущую наверх.
Владимир прервал свой рассказ, решил подняться с постели - не
получилось. Маленький Ваня - его сын, которому скоро исполнится
три года, - на секунду замер, ожидая, что его позовет отец.
Владимир звать не стал. Откинулся на подушку, немного покрутил
головой, чтобы хоть немного размяться. При этом руки у него так и
не шевельнулись.И продолжил монолог:
- Сначала я хотел забраться под листы асбеста, чтобы укрыться
от огня. Не смог Потом сел, мысленно попрощался со всеми. Жаль,
думаю, что не успел повидать сынишку, он был в то время с мамой в
Пермской области. Вдруг слышу голос откуда-то сверху, как с неба:
"Вовка, вылазь!" Я не сразу сообразил, что это напарник Игорь
кричал. Его взрывной волной с печи сбросило на кучу резины и
всяких тряпок. Начальник смены мужикам несколько раз говорил,
чтобы убрали эту кучу. А они то ли не успели, то ли поленились.
Чем и спасли Игоря. Да и меня тоже.
Его крик я воспринял как команду. Лестницу сквозь пламя
рассмотрел, хотя печь большая, с хорошую комнату. Набрал побольше
воздуха в легкие - и вперед. Кожа на руках сразу обвисла и стала
сползать чулком. Огнеупорщики знают, что в подобной ситуации
существует три опасности. Первая - сгореть. Вторая - оказаться
погребенным под тысячекилограммовой грудой асбеста, которую
взрывом подбрасывает с пола. Третья опасность - задохнуться от
ядовитых газов. Когда мой случай расследовали, один специалист
все удивлялся, как я остался в живых. Там было одного вдоха
достаточно, чтобы потерять сознание. Но Бог меня уберег от трех
смертей. Пока выбирался из печи, три раза терял сознание, однако
с лестницы не сорвался. Обгоревшие руки держали мертвой хваткой.
Владимир снова прервал свой рассказ. Впрочем, что было дальше,
мы с Виктором Ковляковым уже знаем. А вместе с нами, - наверное,
весь АвтоВАЗ. Случай действительно уникальный, ведь человек
выбрался из настоящего ада. Причем на этом его испытания не
закончились.
В ожоговом центре Владимир провел без малого месяц. До
случившегося частенько на свой седьмой этаж в общежитии
поднимался без лифта, а тут стал чувствовать, что ноги делаются
какими-то ватными. И пальцы рук разжимаются, стоит взять сумку с
продуктами. Думал, что это неизбежные последствия месячного
пребывания в ожоговом центре, где лежал на специальных растяжках,
без движения. Медики обещали, что все пройдет после
адаптационного периода, и даже выписали Владимира на работу.
Отработал он только один день и перестал ощущать свои руки.
Невропатолог, к которому Сидоров обратился за помощью, сказал:
- Тебя просто недолечили.
Владимир пролежал в больнице еще месяц. Лучше не стало. Потом
были реанимация, борьба со смертью, операция. Он выжил, но
утратил возможность шевелить руками и ходить. Всего с момента
аварии лечение заняло семь месяцев. И вот теперь он дома. Руками
не может держать даже ложку. Ноги тоже словно не свои. Но
мужество не оставило этого молодого человека. Каждый день прямо в
постели Владимир делает зарядку. С кровати встает с великим
трудом, но равновесие удержать не может. Много читает, еще больше
думает. К примеру, о том, как прокормить семью.
Трудоспособность утрачена на сто процентов, семейный доход-
1180 рублей. В эти деньги входят пособие на ребенка и сумма,
которую платят жене по уходу за мужем-инвалидом. Недавно она
начала работать, иначе не прожить. После случившегося у Владимира
стали разрушаться зубы. Это в двадцать девять-то лет! Для лечения
тоже нужны деньги. Семье Владимира после того рокового дня
выделили в общежитии небольшую секцию из двух комнат. В ней нужно
поменять плиту, которая вышла из строя. Обращались за помощью не
один раз - никому словно и дела нет. Были бы деньги и здоровье,
сам бы все купил и установил.
В общем, проблем много, хотя товарищи по работе не оставили
парня в беде. Вот и сейчас начальник участка Виктор Ковляков
говорит, что постарается сделать все возможное, чтобы и плиту
заменили, и зубы подлечили. Но с самим АвтоВАЗом отношения
пришлось выяснять в суде.
"Моя жизнедеятельность после трудового увечья ограничена: я не
способен самостоятельно передвигаться, обслуживать себя, поэтому
нахожусь в зависимости от других людей... Никогда не смогу теперь
заработать жилье для семьи. В результате несчастного случая мне
причинен неизмеримый моральный вред, который я оцениваю в 400
тысяч рублей". Так написал в исковом заявлении в суд бывший
огнеупорщик. На первое судебное заседание его привезли, но
представитель АвтоВАЗа не явился. На следующем заседании юрист
автозавода обвинил Сидорова в том, что он работал в печи без
спецодежды, словно она могла уберечь его от пламени и ядовитых
газов. И согласился лишь на удовлетворение иска в пределах 50
тысяч рублей. Но суд Автозаводского района учел все
обстоятельства этого необычного дела и назвал другую сумму - 250
тысяч. В областной суд, где вазовские юристы обжаловали это
решение, оно оставлено в силе.
Работники завода, с которыми мне удалось побеседовать, во всем
поддерживают бывшего огнеупорщика. По их мнению, ВАЗ не обеднеет,
если выплатит и 400 тысяч рублей. Впрочем, не все в этой
печальной истории можно измерить рублями, хотя и они нужны. Жилье
Сидоровым выделили на два года. Потом снова придется просить,
словно милостыню, чтобы продлили срок проживания в общежитии.
Конечно, на те двести пятьдесят тысяч рублей можно купить
квартиру, но где тогда брать деньги на лечение, которое продлится
неизвестно сколько? Так что квартирная проблема остается, и без
АвтоВАЗа ее не решить. И Владимир надеется, что генеральный
директор предприятия Алексей Николаев, который знает об этом ЧП,
поможет семье.
Жену Владимира устроили на то же металлургическое
производство. Старую технологию ремонта печей, как мне сказал
начальник цеха 18/1 Владимир Порядин, заменили современной. В
общем, сделали то, что нужно было сделать до того трагического
для Владимира дня.
Дай, как говорится, Бог, чтобы такое на автозаводе никогда
больше не повторилось. Ну а Владимиру надо выходить из очередного
испытания с тем же мужеством и упорством, с каким он уже прошел
через три смерти. Ведь теперь рядом с ним жена и сын Ваня,
который уже научился и себя обслуживать, пока мама на заводе, и
папе помогать. И рядом товарищи по работе, поддержка которых
делом и словом так нужна. Ведь к борьбе за жизнь после взрыва в
печи его подтолкнули обычные в общем-то слова товарища, которые
он воспринял как голос с неба: "Вовка, вылазь!" Пусть и в этой
ситуации они звучат сигналом к борьбе за восстановление здоровья
и полноценную жизнь.
P.S. Пока материал готовился к печати, плиту в квартире
Сидоровых уже заменили.
Комментарий отдела социальных проблем.
Как ни трагична история Владимира Сидорова, она, увы,
обыкновенна. И это - страшная примета нашего времени. Перемены,
которые в последние годы произошли на производстве, далеко не
благоприятны для работающего человека. Изнашивается и становится
все более опасным оборудование. Хозяева приватизированных
предприятий стремятся к одному - максимуму прибыли. Охрана труда,
его безопасность воспринимают как досадную обузу, от которой
норовят отмахнуться. Но проблема эта слишком часто напоминает о
себе.
Лживой назвали статистику несчастных случаев участники
проходившей недавно в Москве конференции по охране труда. По
цифрам, которые становятся достоянием гласности, получается, что
в расчете на 1000 работающих у нас подвергается травмам не больше
людей, чем в развитых странах Европы. По мнению руководителей
Инспекции охраны труда, на самом деле размах травматизма у нас в
3-4 раза больше. Только несчастных случаев со смертельным исходом
(которые администрация предприятий часто пытается скрыть) за
прошлый год выявлено более 140.
Но даже заниженные цифры не могут не тревожить. В прошлом году
на производстве погиб 5351 человек, за девять месяцев этого года
- по разным сведениям - от 3 до 6 тысяч. В какой-то мере
представление об истинных масштабах трагедии на производственных
предприятиях России дают разве что суммы выплат, которые, как в
описанном выше случае, потерпевшим и их родственникам удается
вырвать (зачастую через суд) - у хозяев предприятий и у
государства. Ежемесячная сумма страховых выплат жертвам
несчастных случаев на производстве составляет 6,2 миллиарда
рублей. Увы, деньги эти не уменьшают доходов виновников
травматизма, они - из фондов, пополняемых обязательными
платежами, которые вносят все предприятия. А в случаях, когда,
как в истории, описанной выше, виновные привлекаются не к
уголовной даже, а лишь к материальной ответственности,
пострадавший сталкивается с таким сопротивлением, которое порой
непреодолимо.
Сергей РУСОВ, корреспондент газеты "Площадь Свободы".




07-12-2000, Труд