Отцы и дети

ИРИНА РЫЖКОВА-АНДРЕЕВА: ЗЛОЙ РОК ВИТАЛ НАД ВСЕЙ ЕГО ЖИЗНЬЮ.
Ольга ГАНЕЕВА.
В этой небольшой квартире сейчас они живут вдвоем: внучка
Леонида Андреева и ее сын - правнук писателя. С ними - кавказская
овчарка по имени Джо-величиной с теленка, добрая и великодушная.
("В доме Андреевых всегда держали больших собак", - говорит Ирина
Григорьевна). А еще здесь обитают фотографии и картины; не просто
висят на стенах, но живут своей таинственной жизнью. Вот портрет
деда, написанный Ириной Григорьевной. Абсолютно узнаваем: тонкое,
выразительное лицо, пронзительные, немного грустные черные
глаза...
- Ирина Григорьевна, вы обучались живописи или это природный
дар?
- Скорее, генетический. У моего великого деда было много
способностей, но начинал он с рисования, даже выставлялся на
выставках художников-передвижников. По образованию Андреев был
юристом, работал судебным репортером.
Мой дед был увлекающимся человеком, занимался фотографией,
кино. Кино только начиналось, а он уже его "разглядел" - и назвал
"великий немой".
- Но судьбой своей все же избрал литературу...
- Как наиболее тонкий инструмент самовыражения. Он очень
хотел, чтобы его услышали, поняли. Доходил до отчаяния, когда
этого понимания не случалось.
- Как же не случалось? Ведь о нем заговорили сразу же после
выхода его первого сборника рассказов. И граф Лев Николаевич его
приветил, и "буревестник революции" протянул руку дружбы.
- Да, поначалу Горький принял Андреева "за своего", и они даже
подружились. Однако, со временем, не обнаружив в моем деде ни
грамма здорового революционного оптимизма, Алексей Максимович
охладел к нему настолько, что принялся везде и повсюду
разоблачать его мелкобуржуазную сущность.
С Толстым у деда действительно сложились хорошие отношения. Он
даже однажды был в Ясной Поляне. Однако андреевский "ужас жизни и
ужас смерти" показались Льву Николаевичу слишком сгущенными. "Он
пугает, а мне не страшно", - говорил Толстой. Но в том-то и дело,
что Андреев не пугал - он так видел жизнь.
- Наверное, по внутреннему психологизму своих произведений
Леонид Андреев был ближе всего к Достоевскому?
- Бытовало такое мнение в литературных кругах того времени. На
что сам Андреев отвечал: "Как на художника на меня оказывало и
оказывает влияние: Библия, Гаршин, Чехов, Толстой, Эдгар По и
очень мало Достоевский".
Дружба с великими писателями у него не складывалась. Он больше
общался с художниками: Репиным, Рерихом, Валентином Серовым.
Очень дружил с Шаляпиным... А когда оказался за границей - стал
абсолютно одиноким.
- Что значит "оказался за границей"? Разве это произошло не по
воле самого Леонида Николаевича?
- По воле злого рока, витавшего над всей его жизнью. Понимаю
ваше удивление - ведь даже в энциклопедии, в скудных нескольких
строках, посвященных Леониду Андрееву, сказано: "Эмигрировал и
умер в эмиграции". Рассказываю, как это было.
Андреевы жили под Петроградом, на Черной речке, - местечко
называлось Куоккала. Рядом с ними был дом Репина - теперь и место
это носит название "Репино". В 1918 году Финляндия, как известно,
от России отделилась - и все они оказались "за границей". Так что
никуда мой дед не эмигрировал. Слишком сильно он любил Россию.
- Вот беседую с вами и ловлю себя на мысли, что вы говорите о
своем деде так, будто знали его лично...
- Мне и самой кажется, что я лично знала и деда, и бабушку.
Леонид Андреев умер в 1919 году, когда моей маме - его дочери -
было всего девять лет. Мама потом написала книгу "Эхо прошедшего"
- о жизни семьи Андреевых, о родителях и судьбах детей.
- В доме Андреевых любили детей?
- Конечно. "У нас дети свои, чужие и общие", - любил говорить
Леонид Николаевич. Так оно и было. Его первая жена Александра
Михайловна Велигорская умерла при родах второго сына Даниила. Он
очень тяжело перенес утрату жены, стал пить - это продолжалось
почти год. Но, к счастью, встретил мою бабушку - Анну Ильиничну
Денисевич, которая, чтобы быть с дедом, оставила свою прежнюю
семью. Они прожили вместе 11 лет и имели троих общих детей:
Савву, Веру - мою маму - и Валентина. После смерти Андреева
бабушка продала дом, и семья уехала в Берлин, затем в Италию,
оттуда - во Францию и, наконец, осела в Чехии.
Из всех детей в Россию вернулась лишь моя мама в 60-м году. В
Москве тогда жил лишь ее брат Даниил. Остальные никогда не
стремились попасть на Родину.
- В беседах с мамой вы, наверное, обсуждали, откуда у Андреева
такое трагическое восприятие мира?
- Это - загадка человеческой натуры. Мы много размышляли над
ней, но разве дано нам распознать: почему один человек,
многократно израненный судьбой, остается оптимистом, а другой,
имеющий все, - не ощущает радости бытия?
Всю жизнь Андреев был беспокоен. Все время его что-то терзало.
Это была натура страстная, увлекающаяся. Дважды он по молодости
стрелялся (к счастью, неудачно). Будучи еще учеником Орловской
гимназии, на спор лег на рельсы под поезд - и по чистой
случайности остался жив...
Интересно, что сам он себя не считал пессимистом. И обладал,
кстати, хорошим чувством юмора. Мало кто знает; какие
уморительные письма он писал, какие забавные розыгрыши устраивал
в доме! Думаю, его спасли две вещи: юмор и художественный дар.
- У Андреева, как известно, была своеобразная манера работы
над своими произведениями...
- Это правда. Работал он только по ночам, пил очень крепкий
чай, почти чифир. Сам не писал - диктовал жене, и она печатала на
машинке. Никогда не менял ни одного слова. Диктовал, как будто
читал что-то давно написанное, со всеми знаками препинания...
Андреев был сильной личностью - и в то же время легко ранимый, с
незащищенной душой. Всегда боялся, что его не поймут. Время
показало, что боялся он не зря. Последние театральные постановки
- тому подтверждение.
- Не слишком ли вы пристрастны, Ирина Григорьевна? Хорошо уже
одно то, что после полувека забвения пьесы Леонида Андреева вновь
вернулись на сцены театров.
- Я этому тоже обрадовалась. В середине 70-х годов насчитала в
Москве восемь постановок андреевских пьес. Из последних
спектаклей мне понравилась постановка "Любовь студента" в театре
имени Маяковского. Я поздравила режиссера Юрия Иоффе с удачей - и
с удовольствием приняла приглашение посмотреть другой его
спектакль - "Собачий вальс". Но эта вещь, на мой взгляд, не
удалась. Идея пьесы, по Андрееву, такова: любое преступление
заключается в одной лишь мысли о преступлении. А у Иоффе
преступление уже состоялось, деньги украдены - и пьеса лишилась
своего смыслового стержня.
Андрей Житинкин ставил "Собачий вальс" в театре Моссовета -
опять же "со своим видением". К примеру, в сцене, когда героиня
произносит знаменитый монолог о нерожденных детях, по ней
"ползают" похотливые мужские руки... Возможно, это оригинальная
режиссерская находка - но к Андрееву она отношения не имеет.
Случались и откровенные курьезы в моем общении с режиссерами.
Однажды я попала на очередной вариант "Иуды Искариота",
поставленный омским театром. Это было ужасно. После спектакля
представилась: "Я - внучка Леонида Андреева" - "Живая?!" - в
изумлении воскликнул режиссер. "Пока живая, - говорю, - и прошу
не сокращать мне дни жизни подобными постановками"...
- Скажите, Ирина Григорьевна, а почему Леонида Андреева так
долго - почти 50 лет - не печатали и не переиздавали? Будто и не
было в России такого писателя.
- Андреева-писателя советская власть еще могла бы вытерпеть,
но не Андреева-публициста. С 1917 года по 1919 год, вплоть до
своей смерти, он писал политические памфлеты. Острые, хлесткие,
провидческие. И в отличие от Бунина, который все это складывал в
стол, Андреев их публиковал. Он, как и многие тогда, Февральскую
революцию принял, но первым почуял, что дело плохо. Уже в
сентябре 1917 года написал обращение к Ленину под названием
"Гряди, победитель". "Ты победишь, - писал он, - но тот, кто за
тобой - страшнее тебя". И упоминает имя Иосифа. Вот дар
провидения: В сентябре 17-го еще и Ленина-то мало кто воспринимал
всерьез, а Андреев уж Иосифа "разглядел". Он был уверен:
большевики уничтожат Россию.
- Не только Леонид Андреев - большая часть русской
интеллигенции прокляла революцию, замешенную на крови. Однако не
все были преданы столь долгому забвению.
- Для меня тоже долгое время было загадкой: почему всех
"критиков" революции простили, кроме моего деда? Простили
Куприна, который приехал помирать в Россию. Простили даже
Бунина... Всех - кроме Андреева. Но когда я смогла проникнуть в
архивы и прочитать его памфлеты, дневники - поняла, почему не
печатали. Вот послушайте: "Мы живем при необыкновенных условиях,
еще понятных для биолога, знающего жизнь плесени и грибка, но
недопустимых для психосоциолога. Закона нет, власти нет, весь
общественный строй без охраны... Кто нас охраняет?" Когда это
было написано, как вы думаете?
- Я бы сказала, что сегодня...
- В 1918 году. Но разве это не было болезненно актуально все
последующие исторические периоды, включая нынешний? То, что
произошло с Россией в 1917 году, было личной катастрофой
Андреева, трагедией его души. Он умер в 48 лет, потому что не мог
жить с этой болью. Она оказалась сильнее его...
- Есть ли еще в России родственники Леонида Андреева?
- Моя старшая сестра и мой сын - правнук Леонида Николаевича.
Ему 22 года, и он пока ищет себя. Надеюсь, дедовы гены еще дадут
о себе знать - и он возьмет в руки перо.
- Как его зовут?
- Леонид Андреев.




07-12-1999, Труд