Мама шура и ее 48 детей

ОНА СОЗНАТЕЛЬНО ПОДБИРАЛА БЕЗНАДЕЖНЫХ
РЕБЯТИШЕК И КАЖДОГО ВЫХАЖИВАЛА САМА.
Их больше сорока - детей, приехавших поклониться своей матери
в день столетнего юбилея. Они придут к памятнику, установленному
в украинском городке Ромны. Этот памятник ей -Александре
Аврамовне Деревской, которую еще называют "роменской Мадонной".
Ее звали Александра Деревская, или мать всех сирот, или
роменская Мадонна. В самые тяжелые времена ушедшего недавно
столетия - гражданскую войну, голод, Великую Отечественную - она
подбирала детей-сирот. Сегодня ее приемыши живут в Магадане и
Кишиневе, в Киеве и Москве, в Казахстане, Израиле, Канаде и на
острове Диксон. Материнского таланта, любви и терпения Деревской
хватило на сорок восемь детей, а вот с именами было посложней. В
длинном списке ребят они повторялись по два и даже по три раза, и
мама индивидуализировала их с помощью прилагательных: Петя Первый
и Петя Второй, Нина Большая и Нина Маленькая, "просто" Таня и
Танюшка-хохотушка. Все ее дети - Деревские и все- Емельяновичи.
Судьба у каждого - неповторима и могла бы стать отдельным
сюжетом. Только из блокадного Ленинграда Деревская усыновила и
удочерила 17 детей. Одну из дочерей звали Лида.
...В Ставрополь привезли очередную партию ленинградских
ребятишек. Разбирали, как и в прошлый раз, самых слабеньких. Но
одну девочку не взял никто. Она так и осталась лежать в кузове
машины. Женщины подходили, сокрушенно вздыхали и утирали слезы.
Старушки крестились.
- До вечера не доживет, не надо ее трогать, пусть тут и уснет.
Зачем ее брать, чтобы сразу схоронить?
Вспоминает Лидия Тищенко-Деревская:
... В 1942-м наши частично прорвали Ленинградскую блокаду -
открыли Дорогу жизни по Ладожскому озеру. Нас, больных цингой и
умирающих от истощения детдомовцев, в числе первых эвакуировали в
глубокий тыл. Отцы погибли на фронте, матери умерли от голода.
Помню, как нас, разучившихся ходить и даже сидеть, складывали по
трое на одну полку. Привезли на Волгу и, чтобы переправить на
другой берег, разместили в трюме парохода. Там было темно,
единственным светлым пятном выделялось лицо воспитательницы. Она
бегала с каким-то мешком в руках от одного ребенка к другому (нас
сильно тошнило), а сама плакала и все повторяла: "Ой, как же я
вас довезу! Милые деточки, потерпите, чуть потерпите, еще немного
осталось!".
Наконец причалили к берегу. Нас выносили на руках и опускали
прямо на землю. Сколько мне тогда было лет, не знаю, но помню,
что до войны я уже ходила.
Нам раздавали подарки, где было написано "ленинградским
детям", - а руки их не держали. Тогда подарок положили мне на
грудь, а сверху скрестили руки. Я прижимала к себе пакет, но
достать оттуда ничего не могла. Какой-то мужчина обратился к
женщинам, стоявшим на берегу, чтобы те взяли хотя бы по одному
ребенку домой, у кого есть корова или коза. Женщины стали ходить
между нами и выбирали тех, кто мог хотя бы сидеть. А через меня
все перешагивали...
Отправили в больницу- от цинги уже сгнили зубы, десны, щеки,
нижняя губа не закрывалась. И вдруг медсестра сказала, что нашла
мою маму, что она сейчас придет за мной. А на следующий день мама
действительно пришла. Я вообще не сомневалась, что она моя, у нее
даже платье было такое, как у моей ленинградской мамы.
- Где ты так долго была? - прошептала я. А она прижала меня к
себе и сказала, что "потеряла тебя, доченька, во время бомбежки".
Это была Александра Аврамовна Деревская.
Два километра она несла меня домой на руках. Пришла во двор,
положила на траву, сама села рядом. Нас окружили 15 мальчиков и
девочек. Кто-то крикнул: "Да она похожа на обезьяну!" А мама
спокойно объяснила детям, что я из блокадного Ленинграда и теперь
буду жить здесь. Началась долгая борьба за мою жизнь. Мама
держала коз, и через каждые два часа поила меня теплым молоком.
Они с отцом по очереди кормили меня из чайной ложечки. Целый год
я провела на печке, где для меня специально отгородили уголок.
Все тело было покрыто нарывами, я перенесла неимоверные мучения.
Короста и малярия... А мама терпеливо ухаживала за мной, купала в
разных травах, отогревала в русской бане.
Она, как я поняла потом, сознательно подбирала безнадежных
детей и каждого выхаживала сама.
В детстве мы воспринимали ее заботу как должное и, только сами
став родителями, поняли, что были свидетелями жизни-подвига. Мама
совершала его ежедневно, на протяжении многих лет. Скромно,
негромко, бескорыстно спасая детей от голода, холода,
бесприютности, вкладывая в каждого из нас частичку своей души.
Пусть спят спокойно в братских могилах 25 солдат - их дети не
пропали на дорогах войны, их спасла наша мама, не потеряв ни
одного в голодное послевоенное время. Перед ее памятью склоняю
голову не только я, но и трое моих детей и четверо внуков.
А вот рассказ другой дочери - писательницы Ирины Шкаровской:
- Когда Деревские привезли из детдома новых ребят, через
десять минут об этом знал весь поселок, в дом повалил народ.
Соседка Дарья замесила тесто на коржи, ее дочка сбегала домой за
медом. Кто-то притащил пару простыней, кто-то - детское одеяло и
игрушку - два деревянных петуха клюют зерно... А Евдокия всучила
маме отрез сатина:
- Вот, возьми, четыре-пять простынок получится.
- Но ведь это очень дорогой подарок, - смутилась мать
Александра, - ты его себе на платье берегла!
- Бери без разговоров, - рассердилась Евдокия, - ты последнее
отдаешь, себя не жалеешь, а людям в стороне стоять?
Сегодняшняя украинская молодежь о роменской Мадонне толком
ничего и не знает, о ней нет ни слова в школьных учебниках. Ее
имя забыто вместе с пионерскими дружинами и
комсомольско-молодежными бригадами. А там, где вспомнили о
патриотическом воспитании, в герои возводят других - борцов за
независимость Украины (Не очень ясно - от кого. От России?..).
Иные времена - иная мораль. Сегодняшние беспризорные дети сами
ищут родителей через газеты. В Полтаве одна девочка из интерната
дала такое объявление: "Я буду делать любую работу, мыть полы,
ухаживать за скотиной, стирать, только заберите меня отсюда!"
Ребенку повезло, ее удочерила многодетная семья из городка Драбов
Черкасской области.
Вот вам еще история еще из современной жизни...
В украинском городке Комсомольске Наталью Захаркину, бывшую
начальницу инспекции по делам несовершеннолетних, прозвали
"гражданской мамой". Но это простые люди, а городские власти
Захаркину не заметили. Ее не включили даже в "десятку" самых
уважаемых в городе людей, присудив почетные звания банкирам,
директорам предприятий, чиновникам. Хотя усилиями этой женщины
был открыт первый в Украине приют для безнадзорных детей. Не в
столице, где по логике он и должен был появиться первым, и даже
не в областном центре, а на отшибе, где нет даже железнодорожного
вокзала, столь любимого маленькими бродяжками.
Захаркина первой в Украине кинулась исправлять то, что
натворили государство и его законодатели 24 января 1995 года,
постановив, что в приемниках-распределителях можно содержать лишь
детей, совершивших правонарушения. Иными словами, если хочешь
поесть и переночевать в чистой постели, что-нибудь укради, а
иначе ночуй в подвале или под забором, никто в твою сторону не
глянет...
На что только не шла педагог из инспекции, чтобы хоть как-то
помочь беспризорным детям: брала их домой - отмыть, накормить,
приодеть - рискуя работой, оставляла ночевать в кабинете. Лично
обошла сотни домов, переписав всех детей, которые страдают из-за
непутевых родителей. И наконец, обратилась через городское
телевидение к горожанам: надо спасать маленьких жителей
Комсомольска. И нашла такие слова, что на следующее утро возле
больницы, где стараниями Захаркиной выделили комнату для детского
приюта, выстроилась очередь! Кто вещи принес, кто игрушки, кто
яблочки или помидоры, кто просто деньги.
Теперь сюжеты о детском приюте "Надежда" любит местное
телевидение: вот какой компьютер подарил сироткам добрый и щедрый
дядя- миллионер, а вот сердобольный депутат пожертвовал "Сони".
Наталье же Захаркиной бывшие коллеги пишут совсем другое: и крыша
течет, и с финансированием нелады. Ей, уехавшей из города после
очередной "разборки" с чиновниками, интересна любая мелочь. Да и
занята тем же - растит детей.
"Освоила швейную машинку, - похвалилась Наталья в письме, -
обшиваю своих питомцев".
Как тут не вспомнить старенькую швейную машинку из музея
Матери, благодаря которой "роменская Мадонна" одела несколько
поколений своих детей. Она умерла от полиартрита в 50 с небольшим
лет. Однажды ее руки просто перестали работать...
Марина КОРЕЦ, Анатолий НЕДАВНИЙ.




07-05-2002, Труд