Тени появлялись в полночь

ПОДПОЛКОВНИК РАЙОТДЕЛА МИЛИЦИИ АГАРУШЕВ СУМЕЛ АРЕСТОВАТЬ
"ПРИВИДЕНИЕ", ЧУТЬ БЫЛО НЕ ОСТАВИВШЕЕ ДВОРЕЦ В РАМОНИ БЕЗ ЕГО
ГЛАВНЫХ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ.
Историческая справка: Рамонское имение, находившееся в 30
верстах от Воронежа, было подарено царем Александром I
родственнице Николая I, великой княжне Евгении, вышедшей замуж за
представителя древнего герцогского рода из Германии, принца
Ольденбургского.
В 1879 году по проекту архитектора Христофора Нейслера местные
каменщики возвели для знатной супружеской четы дворец,
возвышающийся над заповедным бором.
Много чего помнит этот чертог, напоминающий средневековый
рыцарский замок, - и великосветские балы с шикарными туалетами
дам, с золотым шитьем на офицерских мундирах, и безутешные слезы
принцесс Евгении и Ольги, навсегда прощавшихся с родным гнездом,
с этим поэтичнейшим уголком российской глубинки.
После 1917 года дворец приспосабливали то под казарму, то под
госпиталь, то под школу, а с середины 70-х годов прошлого века и
по сей день над зданием, объявленным государственным памятником
истории и культуры, витает лозунг: "Есть у реставрации начало,
нет у реставрации конца!" После каждого реставрационного приступа
старинный замок производил все более тягостное впечатление: росли
горы мусора в когда-то роскошных залах, ветшали съеденные грибком
деревянные перекрытия, громче и гулче раздавалось эхо. В конце
концов произошло то, что обычно происходит в заброшенных замках.
Здесь завелись привидения.
В Рамони к подобным толкам относятся по-разному: скептики
усмехаются, полагая, что все эти слухи распускают нынешние
власти, дабы отвлечь внимание граждан от очередного повышения цен
на коммунальные услуги. Романтично настроенные старшеклассницы
"ни вот настолечко" не сомневаются: по дворцу бродит плачущая
тень молодой принцессы Ольги, которая, будучи женой принца Петра
- сына Евгении Ольденбургской, без памяти влюбилась в армейского
офицера по фамилии Куликовский. Она-то и наведывается регулярно с
того света в милый сердцу дом, где когда-то танцевала мазурку с
поручиком, которого принц взял в адъютанты...
В местной милиции сигналы о живых тенях, шастающих по
захламленному замку, поначалу всерьез не воспринимали. Бывало,
раздастся звонок среди ночи: "Але, это милиция!" - "Да, дежурный
слушает!" - "Сторож звонит, из дворца". - "Что, опять привидения
донимают?" - "Замумукали вконец!" - "Пить надо меньше, дедуль!".
Однако события стали развиваться так, что правоохранительные
органы уже не могли оставаться в стороне от фантасмагорий,
творящихся под покровом тьмы в архитектурном "раритете", ибо
"тени" совсем распоясались, перейдя от леденящих душу стенаний и
шорохов к действиям, которые иначе как варварскими не назовешь.
Надо ж, до чего додумались - содрали бесценные изразцы со
старинного камина, обезобразили потолок, изъяв из него несколько
деревянных панно, особую ценность которым придает то
обстоятельство, что рисунки на них, все эти амуры, драконы, фавны
- дело рук самой принцессы Евгении Ольденбургской.
Прибывший на место происшествия следователь Рамонского РОВД
подполковник Виктор Агарушев вместе с другими оперативниками
тщательно осмотрели не только сам дворец, но и прилегающий к нему
парк, отгороженный от улицы фундаментальным забором. Искали
улику, которая вывела бы следствие на злоумышленника, в каком бы
он обличье ни пребывал - хоть в физическом, хоть в
энергетическом. И улика нашлась в виде солидной стопки изразцов,
припрятанных с наружной стороны забора и замаскированных засохшей
травой и хворостом. "Не трогать! - приказал подполковник
сотруднику, собравшемуся перетаскивать предметы старины обратно
во дворец. - Пусть себе лежат". Следователь был уверен:
злоумышленник непременно явится сюда и его можно будет взять с
поличным.
Так оно и случилось.
Однажды в полночь к забору метнулась тень. Схваченная за руку,
она мгновенно материализовалась, оказавшись молодым, нигде не
работающим гражданином К. - коренным жителем Рамони. Сообразив,
что за изразцы и за картинки на дереве "можно с "новых русских"
бешеные бабки слупить", он принялся "косить под привидение".
Неслышной тенью прокрался в здание и там тихо, не спеша "раздел"
камин, потом принялся за потолок. Если бы его не остановили,
скоро от культурных ценностей во дворце ничего бы не осталось.
Среди похищенных фрагментов нашелся автограф принцессы,
который краеведы и искусствоведы долго и безуспешно искали. На
дощечке, изъятой у подследственного, четко просматривается
надпись: "1887 год. Рисунки выжжены Евгениею Пр. Ольденбургской.
Фон сделан фрейлиной Д. Шиповой".
Следователь Агарушев, поймавший вора, сказал ему примерно так:
"Ты ведь не у меня лично украл эти бесценные вещи и не у Рамони.
Ты украл их у России". Охватившее гражданина К. раскаяние
достигло такой силы, что он заодно повинился и в краже старинной
иконы Казанской Божьей Матери из молельного дома в селе Березово.
Финал операции, в которой, кроме подполковника Агарушева,
участвовали начальник отдела по борьбе с экономическими
преступлениями Игорь Яковлев, оперуполномоченный уголовного
розыска Александр Потораев, участковый Сергей Деревенских, таков:
все похищенные изразцы и панно переданы на хранение в один из
воронежских музеев. Между прочим, всего лишь одна картинка из
тех, что украшали дворцовый потолок, оценена в 1500 долларов!
Вернулась в Березово и глубоко чтимая местными прихожанами икона.
Из всего сказанного отнюдь не следует, что развенчан миф о
привидениях, обитающих во дворце принцессы Ольденбургской.
Наличие "звуковых и зрительных аномалий" признают даже
несгибаемые материалисты. По-видимому, правы и священнослужители,
считающие, что тревожные тени покинут помещение, как только оно
обретет былой "божеский вид".
Пятерим Варфоломеев, соб. корр. "Труда".




08-12-2001, Труд